Старик задумался, и Саусан не мешала ему, сидя рядом на корточках и глядя снизу вверх в его затуманенное лицо. Так прошло несколько минут. Наконец отец вздохнул и опустил на нее тяжелый взгляд:
— Ладно… Я поговорю с шейхом Фаридом… Посмотрим, что скажет он, глава нашего клана. Ты знаешь, что без него я решить ничего не могу.
— Но… он за границей! — вырвалось у Саусан.
— Он не вечно будет за границей. У него много дела и у нас в горах, и внизу — в Бейруте. Сегодня он за границей, а завтра уже, может быть, будет здесь…
— Но когда? Когда? — настаивала Саусан, и в голосе ее были слезы.
— Когда? — Отец нежно погладил ее по голове. — Этого никто не знает, а если кто знает — тот не скажет. Те, кто убили его отца, шейха Фуада, хотят убить и шейха Фарида. Ты же знаешь, сколько уже было на него покушений, и он должен быть осторожен… Так что надо ждать. Не знаю сколько, но… ждать!
Саусан решительно выпрямилась:
— Хорошо! Завтра я спущусь в Бейрут и буду ждать. Буду ждать, что скажет тебе шейх Фарид. Нет… Ты сообщишь мне, когда будет шейх — в горах или в Бейруте, и я пойду к нему сама. Все, я так решила!
В ответ отец лишь молча покачал головой: не к лицу мужчине спорить с женщиной, ей надо приказывать. Так издавна ведется у всех мусульманских народов, хотя здесь, у друзов, женщина может войти даже в число посвященных в самые высшие таинства друзаизма и вершить судьбы мужчин, если только судьба наградила ее волей и сильным характером. А все это у Саусан было, и отец втайне гордился ею. Гордился и надеялся на время…
…Саусан вспомнила этот разговор, ведя свой крошечный дамский «фиатик» по горному серпантину вниз, в Бейрут. Было раннее утро понедельника, и Саусан торопилась к началу занятий — к учебе она относилась серьезно и старалась занятий не пропускать. Ее пятнадцатилетний брат Марван сидел рядом с нею и весело болтал. Он состоял в штабе шейха и тоже возвращался в Бейрут после того, как провел несколько дней в горах, отдыхая от не любимого им города. Он был уже взрослый мужчина, боец. Пятнистая униформа ловко сидела на нем, автомат был привычен его рукам, он много раз глядел в лицо смерти и не боялся ее.
Дорога была пустынной, редкие машины проносились навстречу «фиатику» на большой скорости, их водители спешили поскорее проскочить опасный участок, в любой момент здесь могли начать рваться снаряды фалангистов или друзов, а то и армейских батарей. Здесь было что-то вроде «ничейной земли», по которой рыскали диверсионно-разведывательные группы противников. Но в последние месяцы в гражданской войне наступило затишье и никаких серьезных инцидентов не происходило, поэтому Саусан и ездила из Бейрута домой каждую субботу, чтобы вернуться в университет рано в понедельник.
