Из-за рубки появился фалангист в белой матросской одежде, в кокетливом синем берете с большим красным помпоном. Он остановился, ожидая, пока Фади позволит ему приблизиться.
Прошло еще несколько минут, катер еще больше замедлил движение, его двигатели теперь работали на холостом ходу, и он скользил по инерции по голубовато-зеленой воде, бесшумно рассекая длинные пологие волны. Ветерок стих, и на них не было теперь привычных пенных барашков. Джеремия Смит рассказывал о своей встрече с эмиром Шехабом, хранителем бейрутского Национального музея, которому он предложил передать коллекции музея финикийских монет на временное хранение в какой-нибудь из музеев США, но старик наотрез отказался.
— Старик — чудак… и все же как можно не оценить его патриотизм. Мы, американцы, тоже патриоты, но…
Дикий человеческий крик прервал его на полуслове, и Мишель инстинктивно вскочил: годы гражданской войны приучили его к мгновенной реакции. И тут же послышался тяжелый всплеск. Мишель бросился к ближайшему борту и вдруг увидел почти под собою, в зеленоватой воде, под медленно скользящим днищем катера человеческое лицо с глазами, обращенными вверх и полными ужаса. Человек быстро погружался, и руки его судорожно дергались, не в силах остановить погружение. Он кричал под водою-из широко открытого рта рвались к поверхности пузырьки воздуха… Тело человека шло вниз вертикально, будто что-то тянуло его ко дну за ноги.
— Человек! — в ужасе крикнул Мишель, оборачиваясь к американцу и Фади, привставшим в своих креслах.
— Назад! — рявкнул Фади, и на его скулах выступили каменные желваки.
— Но… — отшатнулся от борта Мишель, видя, как рука Фади судорожно рвет кобуру, висящую у него на зеленом матерчатом ремне. — Человек…
— Фади! — рявкнул почти в то же мгновенье американец голосом, которого Мишель у него никогда до того не слышал. — Отставить, Фади!
Лицо Джеремии Смита было жестким, черты лица мгновенно заострились. Он стиснул кисть правой руки Фади, терзавшей застежку кобуры — Фади шумно, всей грудью выдохнул и опустил руку.
— Мистер Абду, вернитесь на место! — все тем же, не терпящим ослушания, голосом приказал американец. — Немедленно!
Мишель, словно загипнотизированный, шагнул к столу и безвольно сел, повинуясь жесту Джеремии Смита, указавшему ему на плетеное кресло.
