— Пора, — произнес — Чип, не двигаясь с места, пока крепыш не сделал два шага к нему.
Прозевав удар ниже пояса, крепыш, не выпуская кастета, свалился на четвереньки.
Чип сделал шаг вправо и повернулся к тем двоим. Сутулый бросился на него, а длинноволосый рванулся, чтобы зайти к Чипу за спину.
Вирджил Чип, дожив до тридцати четырех лет, давно научился в нужный момент сохранять спокойствие.
Его руки уже «довернули» ногу, выброшенную сутулым ему в лицо, закрутили тело парня, и противник молча рухнул плашмя на тротуар.
Уход в сторону — поворот. Полусогнутая рука Чипа отвела зажатый в кулаке длинноволосого нож. Это — левая. А правая пошла в живот парню. Он охнул, выронил нож и согнулся. Все.
— Вкладчики хотят получить наличными, — голос Чипа был совершенно ровным. — Сюда!
Рыжий неуверенно подошел.
— Итак, у тебя были десять долларов. Где они?
— Эти отняли.
— Я знаю. Они возвратят. Мы люди честные и не станем требовать процентов, они не успели нарасти.
Чип повернулся к крепышу, который прислонился к фонарному столбу и держался руками за живот.
— Что, деньги под рубахой?
— С-сейчас… — Парень полез в карман и вытащил несколько купюр.
— Остальные можешь раздать тем, у кого ты взял взаймы раньше. — Чип снял с его руки две пятерки и вручил рыжему. — Ваше состояние спасено, господин Вандербильт!
— Вы полицейский? — вместо благодарности вдруг спросил рыжий.
— «Коп», а кто же еще, скотина, — неожиданно забормотал длинноволосый.
— Не надо. Не надо, хватит! — рыжий заметил взгляд Чипа.
«Да, хватит. Все кончено, — подумал Чип. — Робин Гуда сегодня больше не будет».
— Пойдем, — сказал он рыжему. — Я на Рыбачью пристань, а ты?
— Собрался к приятелю, хотел купить пива.
— Теперь купишь. Нам по пути?
— Ага. Можно, я угощу вас пивом? — Так, очень неуклюже, он пытался отблагодарить Чипа за спасение его капитала.
— Пивом — нет. Апельсиновым соком, да и то в следующий раз.
— Вы что, не пьете пива? Боитесь растолстеть?
— Может быть. Я совсем не пью алкогольных напитков. Но вступать в общество трезвости тоже не призываю.
Рыжий помолчал, а затем без всякого перехода опять спросил:
— Так, значит, вы полицейский?
— Ну да, — не сопротивлялся Чип. — Офицер.
В глазах рыжего только полицейские могли защищать попранную справедливость. Пусть верит. Чип никогда не сумел бы объяснить, почему он вдруг вступился за него. Сказать, что изредка такое накатывает, — подумает, псих.
— Лихо вы их. — Рыжий пытался хоть как-то отблагодарить Чипа.
