— Черт побери! Вот потому я и хочу, чтобы в ваших или наших проектах было меньше идиотизма! Ты только посмотри, какие неуклюжие эссе выдают наши парни из Управления анализа разведданных! Скажем, по энергетической проблеме. Доклад ЦРУ! Растрезвонили на весь мир. И что? Наши же журналисты побывали в Тюмени, а после камня на камне не оставили от доклада.
— Зато мы хорошо половили рыбку в этой мутной воде.
— А-а! — Маккормик вяло махнул рукой. — Что с тобой говорить! Ты каким был, таким и останешься. Ночная стража! Рыцарь ЦРУ! Тебе должны ставить памятник в первую очередь.
— Если бы я меньше тебя любил, старина, я мог бы обидеться, — сказал Чип.
— Ты лучше слушай, что тебе говорит верный друг, да включи кое-что в свою оценку проекта, так сказать, изнутри. Я это лучше понял и прочувствовал. Продолжать?
— Валяй! — отмахнулся Вирджил, хотя понимал, что в словах Дика есть рациональное зерно. Устав в дороге, он не пытался вникать — успеется.
— Все дело в нашем невежестве, — продолжал Маккормик. — Помню, перед направлением сюда, в Москву, изучал анализ штаб-квартиры о способности русских к научным изысканиям. Словно эти русские — только что открытое племя дикарей, умственные способности которых должна определять разведка. Там было названо четыре имени. Они известны каждому советскому школьнику. Как Франклин и Эдисон известны нашим. Так вот, наши парни умудрились даже тут переврать две фамилии. Менделеев — о нем даже в словаре Вебстера сказано, что он открыл периодический закон, — стал Менделевичем, а великий ученый Ломоносов — Ломоносовским.
— Это анекдот?
— Хорошо бы. Я сам держал в руках этот анализ. Было бы не так дико, если бы его писали в сороковых-пятидесятых годах. Но он подготовлен нашими экспертами в семьдесят третьем. Прошло почти десять лет, а наши аналитики остались на том же пещерном уровне. Обидно, Вирджил. За державу обидно. Вот вы в своем бюллетене обрушились на русских, дескать, международный терроризм поддерживает Москва. Это страшный, это убийственный бумеранг! Не нам с тобой об этом говорить. Ладно, если бы они здесь были беспомощны. Они же вывернут ваш проект наизнанку. Фактами, документами. И все это обрушится на наши головы. Один из аргументов уже прозвучал здесь на конгрессе МОЖ. Представитель Франции напомнил, что во времена войны фашисты называли участников Сопротивления террористами. Так вот, я и думаю, зачем мы подхватили этот термин?
— Ты сомневаешься в том, что русские поддерживают все эти изменения в мире?
