— Пани, — сказал сзади Андрей, — будьте любезны назвать мне имя той счастливицы, которая завладела сердцем самого лихого офицера среди улан польской армии.
— Андрей? Андрей! — она остановилась посреди мостовой и бросилась к нему в объятия.
Полицейский-регулировщик поднял руку, и поток машин ринулся вперед. Водители нетерпеливо гудели, объезжая их, сердясь, но в то же время понимая, что солдат имеет право целовать свою подружку посреди мостовой. Наконец какой-то уж совсем непатриотичный таксист обозвал их идиотами и отогнал на садовую скамейку.
— Андрей, — сказала она и всхлипнула, положив голову ему на грудь.
— Ну, ну! Знай я, что ты так расчувствуешься, я не приехал бы.
— Ты на сколько? — утерла она слезы.
— На четыре дня.
— Ой, как я рада!
— Я чуть было не нашел себе другую, думал, ты уже никогда не выйдешь из посольства.
— А я задержалась на совещании, — Габриэла взяла его большую руку в обе свои. — В этом году мы не открываем американскую школу при посольстве. Детей вывезли в Краков. Даже часть основного персонала туда переезжает.
Андрей что-то процедил сквозь зубы насчет всем известной американской трусости.
— Не будем сейчас об этом говорить, — перебила она, — у нас есть только девяносто шесть часов, а мы вот сколько из них уже потеряли. Ко мне идти нельзя, я сделала ремонт, и в квартире жутко воняет краской. Я же не знала, что ты приедешь.
— А у меня перед дверью наверняка уже расположился Брандель со всем своим исполнительным комитетом.
— Рискнем, — сказала Габриэла таким голосом, что он тут же пошел за извозчиком.
Квартира Андрея была на улице Лешно, в районе для людей среднего достатка, который отделял богатые южные кварталы от северных трущоб. Они поднимались по лестнице обнявшись. На четвертом этаже Габриэла остановилась перевести дух.
— Мой следующий любовник будет жить на первом этаже, — сказала она.
Андрей схватил ее на руки и перекинул через плечо, как мешок с сахаром.
— Пусти, дурень!
Издав кавалерийский боевой клич, он припустил через две ступеньки и на последнем этаже пинком ноги открыл никогда не запиравшуюся дверь. От изумления он остановился, как вкопанный, с Габриэлой на плече, хотя она и пыталась спуститься на пол. Андрей окинул взглядом квартиру, удивился, заглянул в кухню, осмотрелся кругом: не ошибся ли он дверью. Безукоризненная чистота и порядок. Годами он старательно разбрасывал повсюду свои книги и бумаги, письменный стол был вечно погребен под грудой рапортов — и вот тебе на! Весь чудесный беспорядок, вся бережно накопленная пыль — все, что составляет образ жизни холостяка, исчезло без следа.
