— Нам нужны будут деньги, так что, попрошу вас, оставляйте себе, сколько надо на жизнь, а остальное — нам.
— Разумеется.
— Теперь еще вот что: передайте Алле Степановне, чтобы она пришла к вам послезавтра вечером, после работы.
— А если Раушенбах будет дома?
— Она кончает работу раньше, чем он. Стало быть, пусть придет.
— Вы тоже будете?
— Буду. — Вася протянул руку Петру Петровичу. — Спасибо. До скорой встречи.
Алла Степановна пришла через два дня. Темные глаза ее возбужденно блестели.
— Как думаете, вдруг придет мой Артемий?
— Все может быть. Ну как, привыкаете?
— К этому привыкнуть невозможно.
— Я понимаю.
— Зато мне удалось узнать кое-что. Так, урывками; по-моему, это интересно.
— Вот и расскажете.
— Жаль, что я не официантка. Официанткам куда удобнее все услышать, при них говорят не стесняясь.
— Это верно.
Само собой, Петр Петрович был согласен с нею, но не мог же он передать ей слова Раушенбаха, не мог же прямо так, в лицо сказать, что она чересчур стара, по мнению Раушенбаха, чтобы обслуживать немецких офицеров.
— Я там познакомилась с одной официанткой, — продолжала Алла Степановна. — Оказывается, она живет недалеко от меня, и мы несколько раз вместе возвращались домой.
— Кто она такая?
— Зовут ее Катя Воронцова. Молодая женщина, довольно миловидная; рассказала мне всю свою жизнь. Муж ее на фронте, они жили в Ленинграде, а теперь она живет здесь с ребенком. Мальчику одиннадцать лет, как-то приходил к ней, такой милый, смышленый мальчишка. Они сильно голодали, а потом ее устроили работать в ресторан.
Она оборвала себя: за окном послышался лай Джоя.
— Кто-то идет?
— Сейчас поглядим.
Петр Петрович вышел на крыльцо. Знакомая темная фигура стояла возле крыльца.
— Привет, — сказал Вася. Он вошел в комнату: — Добрый вечер, Алла Степановна.
Она искренне удивилась:
— Вы знаете меня?
— Знаю.
— Откуда?
— Во-первых, часто видел в театре, на сцене, и потом я же знал, что вы придете.
Она умоляюще сложила руки.
— Скажите только правду: мой муж жив?
— Я всегда стараюсь говорить только правду, — ответил Вася. — Жив, здоров и передает вам, чтобы вы тоже берегли себя.
Темные глаза женщины просияли.
— Если бы увидеть его, хотя бы на одну минуточку!
— Может быть, и увидите, — произнес Вася.
— Когда?
— Когда придет время!
Петр Петрович смотрел на него, мысленно дивился про себя. Такой молодой и такой собранный, немногословный, — видно, что каждое слово его взвешено, рассчитано. Характер ли это такой, или просто сумел так воспитать себя, понимая всю сложность и опасность своей деятельности?
