С ратификацией 9 июля 1919 года Версальского договора СДПГ больше не была подходящим политическим домом для Гитлера. И события того дня обеспечили то, что политический католицизм не станет его новым домом. Почему? Хотя возглавляемое социал-демократами правительство Германии подало в отставку в знак протеста против условий мира, новое правительство, сформированное СДПГ и Партией Католического Центра, в конце концов подписало мирное соглашение, а депутаты рейхстага от СДПГ и Партии Центра ратифицировали его.
Последующие свидетельства людей, которые взаимодействовали с ним летом 1919 года, открывают важность Версальского договора для Гитлера в то время. Один из его товарищей по демобилизационной части будет утверждать в 1932 году, что в начале лета 1919 года Гитлер стал одержим мирным соглашением: «Я всё ещё вижу его сидящим передо мной с первым изданием Версальского договора, которое он изучал с утра до ночи». Далее, Германн Эссер в интервью в 1964 году заявит, что как пропагандист рейхсвера Гитлер фокусировался прежде всего на темах Версальского договора и Брест-Литовского мира, который закончил войну между Германией и Россией в начале 1918 года. Кстати, Гитлер сам в одной из своих ранних речей 4 марта 1920 года заявит, что вначале люди поверили, что обещание Вудро Вильсоном мира между равными станет явью: «Мы, немцы, огромное большинство нас, кто добродушен и честен, поверили обещаниям Вильсона примирительного урегулирования мира и были столь горько разочарованы».
Поскольку Гитлер, когда он приобрёл власть, тщательно разрушал любые следы о своей деятельности во время революции и после неё, любое свидетельство, что отложенное воздействие поражения было его «дорогой в Дамаск[3]», должно быть прежде всего вытекающим из контекста. Все ранние речи Гитлера в конечном счёте будут связаны с постижением смысла проигрыша Германии в войне. Они не будут просто направлены на врагов Германии. Скорее они станут попыткой понять причины поражения и попыткой очертить план создания Германии, которая никогда снова не проиграет войну.
Поскольку в Мюнхене и в Траунштайне до мая 1919 года не было настоящего беспокойства о том, что Германия проиграла войну, маловероятно, что опорная точка Гитлера по объяснению причин поражения и провозглашения планов построения иной Германии, которая без последствий переживёт будущие удары, возникла прежде этого времени. В отсутствие этого понимания не было нужды для фантазий о победоносной Германии, которую ударили кинжалом в спину, и для составления планов предотвращения будущих поражений. Весьма похоже на то, что Гитлер, как и люди вокруг него, вообразил, что война окончилась своего рода ограничениями, возможно не слишком благоприятными для Германии, но не теми, что равны поражению.
