Родриго ушёл спать, а Женуина принялась мыть посуду в лоханке. Лицо её было грустным. Она думала о том, что бедность плоха не тяготами, которые приходится выносить на своих плечах, а тем, что разобщает людей, даже близких. Дети хотят другой жизни. Они видят её на центральных улицах, они справедливо считают, что достойны лучшей жизни, и, как всегда, винят в том, что им не досталась безбедная жизнь, самых близких, самых родных.
Как только Мерседес проснулась, не умывшись, прямо в халате, бросилась к Эмилии. Эмилия рассматривала каталог электрических кухонных приспособлений, а Эрме гладила её блузки.
– Здрасте. – Мерседес, запыхавшись, остановилась в дверях. – Мне никто не звонил?
– Звонили, звонили, – протяжно ответила Эрме, – я всё записала. Звонил какой-то парень, очень воспитанный.
– А где записка?
– Дона Эмилия, куда вы положили записку для Мерседес?
– Не помню, – сказала Эмилия, не отрываясь от каталога. – Я сейчас очень занята. Мне надо сравнить цены. А потом, почему я обязана помнить обо всех ваших делах? Достаточно и того, что телефон надрывается весь день, жить невозможно.
– Дона Эмилия, миленькая, это очень важно. – На глазах Мерседес показались слёзы. – Вспомните, пожалуйста. Этот парень очень богат, я хотела привести его в ваш магазин, чтобы он купил что-нибудь. А теперь не знаю, где его искать.
– Где искать? На причале Глория, в шесть часов. Сторожу надо сказать, что тебе нужна яхта «Леди Ли».
– Ой! Спасибо вам.
Мерседес влетела в кухню, где Родриго лениво ковырялся в тарелке со вчерашней едой.
– Родриго, братик, хочешь, я приготовлю тебе омлет? – Мерседес открывала и закрывала дверцы шкафчиков. Лицо её сияло счастьем, она даже запела.
– С чего это ты такая добрая? – насмешливо спросил Родриго.
– Я влюбилась.
– В принца, конечно.
– А в кого же ещё! Не в таких же, как ты, влюбляться.
– А почему в меня нельзя влюбиться?
– Потому что ты бездельник.
– И это ты говоришь? Ты, которая лишила нас денег?
– Мама меня простила.
– А я – нет. Ты – эгоистка, ты всегда думаешь только о себе. «Мама меня простила…», – передразнил он сестру, – а я не простил.
– Это были не твои деньги.
– Как это не мои? Мои тоже. Мама собиралась на них выкупить магазин. А теперь из-за тебя…
– Взгляни на себя, Родриго, – заорала Мерседес. – Ты читаешь мне мораль, а сам ничем не отличаешься от меня. Только я, в отличие от тебя, не притворяюсь. Испортил завтрак, идиот! – Мерседес, грохнув сковородкой о плиту, вышла из кухни.
