Да и в Европах-то, чем лучше? Сто с небольшим лет назад, герцог Энгиенский, заподозренный Наполеоном в участии в заговоре, был выманен во Францию с помощью женщины, схвачен и расстрелян. Сегодня никто не сможет сказать, замешан ли был принц крови в заговоре, хотел ли он заполучить престол, была ли эта женщина только слепым орудием, или пошла на сделку с французской полицией совершенно сознательно, имитировав собственное похищение, но факт расстрела бедолаги-герцога в Венсенском рву есть исторический факт.
В общем, Игорь Васильевич – умница. Но очень плохо, что «изладив» «антисоветскую» организацию, он не поставил в известность ни коллегию ВЧК (ну, это ладно, коллегия большая, дураков в ней много), ни лично Дзержинского, ни хотя бы Артузова, считавшегося «куратором» польского направления. Начальство, оно может и обидеться, если узнает, а не то, и крамолу в действиях начальника Смоленского губчека найдет. Начальству нашему только дай, крамолу найти. Значит, самое лучшее – не расспрашивать о подробностях операции товарища Смирнова, а свои предположения я могу оставить и при себе, потому что, ежели, Игорь Васильевич расскажет мне все, как на духу, то я обязан сообщить о том Артузову, а то и не просто сообщить, а написать рапорт.
– Кого твой агент вычислил? – поинтересовался я, выделив единственное число.
– Посланника от той дамочки прибыли, от атаманши, – ответил Смирнов, сразу же уловивший подтекст. – Ей же и награбленное надо куда-то сбывать, и боеприпасы нужны позарез. Судя по всему – раньше у нее с военными контакты были налажены, а армия нынче ушла, связи порушились.
– Может, еще и армейских снабженцев за жопу возьмем? – задумчиво предположил я, а потом сам же и ответил. – Ну, как пойдет.
– Точно, – кивнул Смирнов.
Убедившись, что дом полностью окружен, пути отхода через кладбище перекрыты, Игорь Васильевич вытащил из кобуры револьвер и пару раз выстрелил в воздух. Он думает, что там все спят, или привлекает внимание? Теперь бы Смирнову еще рупор, но он обошелся и так, благо, что голос зычный.
– Граждане, дом окружен! Предлагаю вам немедленно сдаться!
Вот, так они и послушались. Сейчас все дружненько выйдут, оружие побросают, и лапки вверх поднимут. Сидят там тихонечко, не стреляют, но чуть что – пальбу откроют.
Игорь Васильевич и сам понимал, что его предложение – только проформа, а все равно придется идти на штурм. Может, в этот момент он пожалел, что не привлек к операции военных. Все-таки, губчека – не спецназ, и не штурмовая группа. На штурм мы пойдем, и контру возьмем, но сколько народу положим?
