Татьяна ловко ударила матерщинника ногой в пах (мне даже послышался хруст, и я сморщился, из чувства мужской солидарности пожалев бедолагу), а когда тот завыл от боли и начал сгибаться, встретила его лицо коленкой. Вот теперь раздался уже явственный хруст сломанного носа.
Второй, выглядевший похилее, зачем-то вытащил из-за голенища нож.
– Да я тебя, курва московская, прирежу, – яростно заявил мастеровой, вставая в боевую позицию.
Видимо, сам себе он казался таким страшным. Пристрелить его, что ли? Нет, жалко дурака.
– Нож выбрось, – ласково попросил я и также ласково пообещал. – Или я его тебе в жопу засуну и проверну.
Парень замешкался, потому пришлось отобрать у него нож, а коли я что-то пообещал, надобно исполнять. И ходить бы «белобилетнику» с собственным ножом в заднице, но его спасла Татьяна.
– Володя, да ты чего, зверь что ли?
Вот те раз… Только что на моих глазах капитанская дочка изувечила человека не сделавшего ей ничего плохого, а тут ей жалко.
– Ладно, живи, – разрешил я, отпустив парня и отвешивая ему пинка для скорости. Тот отчего-то заревел и кинулся наутек, бросив своего приятеля.
Татьяна между тем склонилась около поверженного здоровяка, скрючившегося в позе эмбриона.
– Володя, ты как считаешь, он живой?
Интересно, кто у нас медик? Окинув критическим взглядом Татьяну Михайловну, заметил:
– Ты бы хоть юбку надела…
– Ой, – всполошилась Танька, кинувшись к одежде.
Вот с женщинами всегда так. Сначала делают, потом думают. Осмотрев парня, пришел к выводу: жив, на штанах уже расплылось мокрое пятно, прочухается, даже детей иметь сможет. И нос лишь разбит, а не сломан. А если парень уже материться начал, то точно – жив и почти здоров.
– Пойдем-ка на вокзал, воительница, – предложил я. – Нас, наверное, уже заждались.
– А с этим что? Может, с собой возьмем? Его бы врачу показать надо, – не унималась Татьяна.
Интересно, а кто его тащить станет? Нет уж, пусть лежит. Но чтобы утешить девушку, сказал:
– Ничего с ним не будет. Отлежится, проссытся…
– Фи, как ты грубо.
– Ну, прописается, – не стал я спорить.
Возвращаясь обратно, Таня смущенно сказала:
– Не знаю, чего это на меня нашло. Даже и не ожидала от себя.
– Бывает, – осторожно произнес я, раздумывая о том, что и сам могу как-нибудь попасться Татьяне под «горячую» ногу.
Около состава уже нетерпеливо прохаживался Артур. Я-то думал, что мы обернемся в полчаса, максимум час, а мы отсутствовали целых три. Оказывается, Артузов уже успел решить свои проблемы. И «западников» сдал военкому, и «юго-западников» пристроил, а еще отправил в разгон своих помощников включая поляков, отчего мне стало даже полегче. Пан Добржанский при встрече смотрел на меня так, словно мечтал просверлить насквозь. Так и хотелось сказать ему – на мне, мил-человек, картинок нету. Так что – поляк с возу, чекисту спокойнее.
