Идти недалеко — из одного конца вагона в другой, но сколько всего можно увидеть, сколько передумать за эти несколько секунд!
Мысли я тщательно гнала прочь — не до них сейчас, а вот не замечать оказалось сложнее. Привычка! Поэтому уже иначе, чем это было ранним утром, оценивала и деревянные панели, которыми обит коридор. И ковровую дорожку под ногами. И магические светильники, спрятанные в бронзовые бра. И даже аромат… что-то легкое, успокаивающее, избавляющее от тревог.
Когда оказалась рядом с мужчинами, оба словно поджались, пропуская.
В носу засвербело от запаха трубочного табака и хвои.
Но это я тоже отметила вскользь, обратив внимание больше на взгляд одного из них — цепкий, оценивающий, он вызвал вполне осознанное желание передернуть плечами, избавляясь от чужого интереса к моей персоне.
Мысленно пожелав ему долгой икоты — в проклятиях я была не сильна, но на душе сразу стало легче, — подошла к купе, из которого доносились приглушенные всхлипы.
Открыла шире дверь, тут же ощутив неприятный кислый запах, в котором чувствовалась какая-то травяная сладость.
Внутри было трое. Женщина, совсем молодая, сидела у окна. Когда я появилась на пороге, посмотрела на меня растерянным взглядом. Суетливо поправила воротник блузки, скривилась и тут же прикусила губу, сдерживая себя, чтобы не зарыдать.
Мать? Если судить по возрасту, то, скорее всего, да.
Мужчина стоял у постели ребенка. Высокий, слегка сутулый. Лицо не спокойное, но в глазах виделась уверенность, что все закончится хорошо.
Мальчик лет пяти…
— Когда это началось? — заставив мужчину отступить в сторону, наклонилась я к ребенку.
Бледные кожные покровы, испарина, кое-как затертые следы рвоты, частое, поверхностное дыхание…
Мальчик лежал на боку, поджав колени к груди, и тихо, как щенок, поскуливал.
— Минут тридцать назад, — ответил мужчина. — Мы выходили в ресторан, с ним оставалась няня…
— Где она? — Разворачивая диагностическую магему, я провела рукой над крохой.
Ладонь привычно закололо, перед глазами появилась невидимая другим картинка, окрашенная в опасные, черно-малиновые цвета.
Рот, пищевод, желудок, кишечник, сосуды, по которым текла кровь… И свой особый окрас, тонкими нитями расползавшийся по организму.
Яд!
— В соседнем…
— Отдыхали в усадьбе? — спросила я, пытаясь понять, что именно меня тревожило.
Отравление ребенка — особая история. Сложно говорить о злой воле. А вот о беспечности…
— В Изюево, это…
— Знаю, — вновь перебила я.
