— А разве это не входит в мои обязанности? — едва сдержала я улыбку, заметив, с каким вниманием наблюдают за нами Юля с Яной. Как за теннисным мячиком. Передача туда, передача сюда…
К соглашению мы с профессором все-таки пришли. Я плачу за флигель. Он мне — за то, что помогаю ему с пациентами.
Если верить выражению лица присутствовавшей при разговоре Людмилы Викторовны, все равно вышло так, как хотел профессор.
Но это было уже не столь важно. Главное, определенную свободу я отвоевала.
— Тебе нужно внимательно ознакомиться с договором, — улыбнулся он, поднимаясь. — Прошу меня простить…
— К которому часу мне быть готовой? — Я тоже убрала салфетку, чувствуя, что на этом обед можно считать оконченным.
Приняли меня в семье очень даже неплохо, но я тяжело привыкала к чужим. А тут еще не совсем понятные обстоятельства.
Профессор подошел к Людмиле Викторовне, наклонился, поцеловал ее в висок:
— Прикажешь подать кофе в кабинет?
— Конечно, дорогой, — улыбнулась ему Людмила Викторовна. — Тебе составить компанию?
— Буду благодарен, — без малейшего намека на игру, очень искренне произнес профессор и лишь теперь посмотрел на меня. — Выезд в шесть. К ужину вернемся.
— Я буду готова, — поднимаясь, заверила я Данилу Евгеньевича. — С вашего позволения…
Юля зашла ко мне минут через пятнадцать. И опять принесла молоко и булочки. В своих пристрастиях в еде мы с ней были похожи.
— Ну у тебя и характер! — ставя на стол кувшин и тарелку, несколько осуждающе протянула она. — Ты перед отцом должна испытывать пиетет, а ты…
— А я что? — заулыбалась я. — Веду себя как невоспитанная особа?
— В том то и дело, что как воспитанная, — хмыкнула Юлька, устраиваясь в кресле у камина. Тот хоть и не был зажжен, но все равно добавлял уюта. — Он хочет о тебе позаботиться.
Самое смешное, что она была права. Но…
Будь я Александрой Салтыковой, с радостью приняла бы помощь.
Но Александрой Салтыковой я не была, и это накладывало определенные обязательства. Чем меньше ты кому-то должен, тем легче будет рвать связи, если вдруг придется неожиданно исчезнуть.
— Я очень уважаю твоего отца, — произнесла я серьезно.
Подойдя к столу, разлила молоко по стаканам. Один отдала Юле.
— Меня учили, что я должна рассчитывать только на себя, — слегка «приоткрылась» я. — В семь лет я уже умела не только прибираться в своей комнате, но и готовить. С тринадцати каждые каникулы работала санитаркой в больнице. И только год назад мне разрешили помогать медицинским сестрам и присутствовать на обходах.
