Разговор уже идет вокруг «газетного сообщения» о крестьянине, который... (Пересказывается случай, на основе которого и построена драма «Антон».)
«Господа, господа, вы не пытались понять, и вам непонятно... Почему тогда мне, белорусу, и белорусу — сыну раба, ибо отец мой был крепостным, почему мне целиком по душе и понятно как мессианство польского народа, так и обращение к богу и чуду народа русскогопо Достоевскому, и эти староверы, и сектанты, духоборы и прочая, и прочая».
Звучит это немного ревниво: вы, ваши литературы вон как далеко и глубоко в душе человека, народа своего ищут и находят истоки и мотивы поведения, конфликтов, кризисов! На такой почве, на такой основе можно и насущное решать, не упрощая. А нашей молодой литературе то и дело «углубления» еще нужно осуществить, не ограничивая себя нуждами одного дня. И «что делать?», и «новый человек» — все это важно, нужно. Однако молодой литературе при этом нельзя забывать о всей глубине истории и о человеческой сложности...
И тогда появляется еще один оппонент, кажется, главный — его автор тем не менее не называет, а лишь имеет в виду.
Тот оппонент, с которым полемизирует в своих первых статьях 1913—1914 гг. или который вдруг возникает немного позднее — во фронтовых записках: «Шел на батарею и дорогой думал: придет ли то время, когда не будет империализма, национального угнетения, богатых и бедных, сытых и голодных, теплых и замерзших, не будет солдат, военной службы, войны? Когда же наступит этот золотой век? Эх, ветер, ветер! Зябко, браток, жить на свете! Зачем и почто кормим мы тут «зверей»? Проклятые козявки, на кой дьявол создала вас «разумная» природа? Наивный вопрос! И Лебедев — козявка, и я — козявка, и все мы — козявки. И те наши рьяные «сознательные» белорусы, которые всегда выговаривали мне за подобные рассуждения, мол, это слабость духа, она неприемлема для настоящего возрожденца-революционера, и они тоже — козявки...».
В подчеркнутых нами словах отчетливо звучит интонация пылких споров с «сознательными» белорусами — и именно об углублении в «проклятые вопросы» человеческого существования.
Именно «своим», белорусским «демократам», «публицистам» направляет «белорусский автор» эти вот свои слова-убеждения:
«В мировой литературе произведения, в которых указывались какому-то одному обществу новые пути жизни, новые цели, такие произведения чаще всего раньше срока, скоро забываются новыми поколениями. Однако значение этих произведений, что говорить, громадное, и если в них вплести общечеловеческие вопросы. они не скоро канут в Лету.
