— На всякий случай, — сказал он тяжелым и жестким голосом. — То, что было сейчас в комнате. Вы ничего не видели и не слышали. Понятно?
— Так точно, товарищ полковник! — хором ответили оба. Каменев хмуро кивнул.
— Садитесь, — сказал он мне, махнув рукой в сторону уазика.
Я сел на пассажирское кресло, пристегнулся. Каменев втиснулся грузным телом в машину, плюхнулся на сиденье, захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания.
Он не смотрел в мою сторону и ничего не говорил.
Мы молча тронулись и начали выруливать с площади к проспекту.
За окном снова проносились заколоченные фанерой окна, разбитые фонари, заросшие дворы с ржавыми детскими площадками. Машину трясло на покореженном асфальте.
— Знаете, что в Москве творится? — спросил Каменев, не глядя на меня.
— Когда я уезжал, там было тревожно.
— Сейчас всё хуже, — сказал он и повернул ручку радиоприемника.
Сквозь шипение радиопомех звучал приглушенно-трескучий голос.
— Состоялся телефонный разговор Бориса Ельцина и Билла Клинтона, который продолжался 17 минут. Президент США полностью поддержал заявление своего российского коллеги…
Голос утонул в помехах и замолчал. Каменев, не отрывая взгляд от дороги, вновь повернул ручку. Ничего — только хрип и шипение. Наконец удалось нащупать другой голос, слабый и женский.
— Министр внешних экономических связей России Сергей Глазьев подал в отставку в знак протеста против указа президента. Глазьев оказался единственным членом кабинета министров, выразившим несогласие с действиями Бориса Ельцина…
Снова помехи.
— В блокированном Белом доме продолжается внеочередная экстренная сессия Верховного Совета во главе с Русланом Хасбулатовым. По словам очевидцев, на подходе к зданию парламента замечены вооруженные люди…
Голос опять замолчал.
Каменев опять покрутил ручку, и вдруг послышался уже знакомый звонкий голос, который я слышал, когда мы с Капитаном ехали в город. Голос Старика из «Прорыва».
— …этот эфир, приходи на железнодорожную станцию. Нам стоит поговорить и узнать…
Полковник выключил радио.
— Слушайте, — спросил я после недолгой паузы. — А куда мы едем?
Каменев впервые за это время повернулся ко мне. В глазах его ощущалась злоба.
— К человеку, который смог вылечиться. Как и обещал. Я не соврал.
— Где это?
— В деревне Колодец.
* * *
24 сентября 1993 года
Санкт-Петербург
Вечером папа повел пятилетнего Сашу гулять по Васильевскому острову. В одном из дворов на Большом проспекте жил дракон. Понятное дело, ненастоящий. Здоровенный, наверняка очень злой, с мощными крыльями и тремя головами — одна большая и еще две поменьше, на тонких вытянутых отростках. На спине у него почему-то был плавник. Возле дракона постоянно играли дети.
