Однако имплицитного адресата не следует смешивать с эксплицитным – с читателем или слушателем, к которому повествующий порой прямо обращается. Встречая в «Евгении Онегине»: «Читатель ждет уж рифмы розы; / На вот, возьми ее скорей!» – мы не должны ее «ловить» для себя, мы призваны улыбнуться, а не идентифицировать себя с неким эксплицированным в тексте, но непритязательным читателем. В обращениях повествователя, выступающего в романе Пушкина как «образ автора», может формироваться «образ читателя». Но эти внутритекстовые инстанции отнюдь не тождественны глубинному автору и глубинному адресату, связанными в своей интерсубъективной взаимодополнительности единством глубинного смысла данного дискурса.
Таким образом, нарратив представляет собой, как показывает Вольф Шмид, многослойную структуру повествовательной коммуникации. Между писателем (инициатором нарративности) и читателем (реципиентом) обнаруживаются своего рода «слои»: имплицитная пара автор ↔ адресат, эксплицитная пара нарратор ↔ наррататор (внутритекстовый адресат), а в центре – мир персонажей со своими сознаниями и речами, где возможны внутритекстовые «вторичный» и даже «третичный» нарраторы[67].
Диегетический мир – это условное место встречи креативного и рецептивного сознаний. По мысли Бахтина, коммуникативное событие состоит в том, что ни говорящий, ни слушающий «не остаются каждый в своем собственном мире; напротив, они сходятся в новом, третьем мире, мире общения» [5, 210]. Рикёр имел достаточно основаниий утверждать, что «рассказы – это высокоорганизованные целостности, требующие специфического акта понимания»[68].
Фиксирующая хронологическая датировка происшествий не является нарративом. Нарративный акт понимания определяется наличием в составе наррации точки зрения, свидетельствующей о ее субъекте, апеллирующем к вниманию адресата. «Без точки зрения, – как справедливо утверждает В. Шмид, – нет истории. […] История создается только отбором отдельных элементов из принципиально безграничного множества элементов, присущих происшествиям»[69]. Отбор же объектов, их признаков, действий, связей, пространственно-временное и ценностное их соположение в эпизодах наррации фокусирует внимание, задает адресату нарративной дискурсии некоторую точку зрения на данный фрагмент референтного события. Нарративный отбор имеет ценностную природу и предполагает некоторую позицию, кругозор, перспективу.
С легкой руки Женетта, исходившего из введенного К. Бруксом и Р.П. Уорреном понятия «фокус наррации»
