— Картотеку пополняют, — тихо сказал Григорий Петрович, — все новые пароходы для военных альбомчиков снимают. Военным тут от фотографов вообще проходу нет.
Катер нырнул под нос «Карска», и Костя инстинктивно сбавил ход. Лоцман даже не вздрогнул при звонке телеграфа. Катер вынырнул с левого борта, и блондин с аппаратом, прячась в тени брезентового балдахина, продолжал снимать «Карск».
— Настырные ребята, — снова тихо сказал старпом.
Судно шло близко от пестрого берега. Домики, яркие занавески, сады, виллы, яхты группировались и распадались, как в калейдоскопе.
Костя поднес к глазам бинокль, запотевшим ладоням приятно было ощущать его холодноватую тяжесть. Лоцман, не оборачиваясь, бесстрастно сказал:
— Прибавьте ход, кэптен, прибавьте ход.
— Я полагаю, этого не следует делать, Умеран-эффенди, тем более что впереди крутой поворот.
— Кэптен лучше знает Босфор, чем я?
— Нет, но за поворотом — судно. Я вижу верхушку мачты.
Лоцман мгновение рассматривал Костю в упор, потом снова повернулся к окну:
— В таком случае сбавьте ход, кэптен, — Умеран-эффенди пошевелил щеточкой усиков, кашлянул. — Лэво, помалу, лэво помалу.
«Да где же этот тюлень с водой?» — передвигая ручку телеграфа, подумал Костя о третьем штурмане. Тот появился, легкий на помине, смущенно нес графин.
— Вот, воды не принес. Компот лучше. — Александр Андреевич выцарапал из нагрудного кармана рубашки тонкий стакан и со звоном поставил посуду на ящик с сигнальными флагами. — Пожалуйста.
— Что, некого прислать было? — спросил старпом.
— Лэво на борт, — сказал лоцман.
Судно стремительно покатилось влево, и белый флагшток на носу, как прицел, заскользил по черному борту большого и неряшливого парохода с обтрепанным ливанским флагом на закопченной грот-мачте.
Лоцман беспокойно оглянулся на рулевого.
— Лево на борту, Умеран-эффенди, я добавляю ход. Не дать ли два гудка? — спросил Костя.
Лоцман дернул плечиком, но все же нажал на рукоятку тифона.
— Катер с левого борта раздавим! — испуганно закричал третий штурман.
— Черт с ним, не врезаться же в эту дуру!
Ливанец, густо коптя, забирал влево, прижимаясь к своему берегу. Катер с фотографом, стукнувшись кормой о «Карск» и резко накренясь, развернулся на обратный курс.
— Отлип, стервец, — сказал старпом.
Когда разошлись с ливанским транспортом, лоцман подошел к графину, налил себе компоту в стакан, недоверчиво просмотрел стакан на свет, зажмурясь, выпил.
— О, холодный!
Затем он выпил еще полстакана, достал из кармана пачку английских сигарет и тронул Костю за локоть:
