Вскрыв конверт, он начал читать.
Невеста с мельчайшими подробностями описывала свою очередную поездку в Прагу. Сначала речь шла о полете из Берлина в Прагу, а потом последовало красочное описание пражских достопримечательностей: Градчан, Карлова моста, площади Святого Вита и еврейского кладбища.
«Зачем столько подробностей? — мелькнуло в голове у Теля. — Ведь она уже не в первый раз посещает Злату Прагу. Уж если и писать, так пиши о том, что на самом деле интересно».
Далее в письме шло описание членов делегации, в которую входил один профессор («Ну и что из этого?»), два доктора наук, и притом довольно молодых («В этом в наше время нет ничего удивительного!»), один из которых недавно опубликовал книгу об экономических проблемах. Заканчивалось письмо самым простым приветом.
«В письме нет ни слова о нас, о наших с ней отношениях, — с неудовольствием подумал Тель, — ни слова о предстоящей свадьбе, о нашей совместной жизни. Человеку, который пишет такие длинные письма, видимо, есть что скрывать. Эх, Елена, Елена, мне кажется, у нас с тобой все идет насмарку…»
На следующий день он получил другое письмо — от отца.
Нужно сказать, что писал полковник обычно очень редко и все его письма были похожи на телеграммы, а присылал он их ко дню рождения, к Первому мая, к Дню республики.
На сей раз письмо отца начиналось несколько необычно:
«Перечитывая произведения Фрунзе (его отец очень уважал и даже любил), я натолкнулся на нечто новое, кое-что перечел совершенно другими глазами…»
Далее следовала довольно пространная цитата из речи М. В. Фрунзе, которую тот произнес 1 августа 1924 года на торжественном заседании Военной академии РККА, посвященном 4-му выпуску ее слушателей:
«…Вы должны вернуться в атмосферу довольно-таки серьезную, в атмосферу обыденщины, обывательщины, с ее рутиной, с ее будничными крохоборческими интересами. И несомненно, что эта обстановка, эта атмосфера будет являться величайшим препятствием для достижения тех целей, о которых я сейчас вам говорю. Но плох будет тот из вас, кто впадет в уныние, кто впадет в состояние апатии. Настоящий вождь-революционер, вождь-организатор именно и будет испытан здесь, в этой практике, в этом опыте повседневной будничной работы. И только тот из вас может претендовать на роль настоящего красного генштабиста, настоящего организатора и вождя Красной Армии, который с этой обстановкой сумеет справиться, не даст ей подчинить себя и сумеет и себя продолжать учить и других вести за собой. Об этом последнем вы должны точно так же помнить постоянно…»
