Якоб имел довольно ясное представление о том, что такое дивизионные учения. И хотя в дивизии они проводились уже не однажды, каждый раз это были серьезные испытания, на которых нужно было показать выучку воинов и их способность действовать в масштабе соединения. На этих учениях, и только на них, можно было продемонстрировать все свое мастерство.
В течение последних недель широко развернулась подготовка к учениям. Она проходила и в учебных классах, и на местности, и даже на стрельбище. Свободного времени почти совсем не оставалось.
К тому же к танкисту предъявляются особые требования: уход за техникой — это не карабин привести в порядок, а целый танк. И независимо от того, надолго и далеко ли ты выезжал на нем из расположения, вернувшись, весь его должен вычистить, а пыли и грязи на нем, как известно, оседает немало.
После окончания занятий унтер-офицер Тесен и рядовой Штриглер, потные и грязные, сняв замасленные комбинезоны, спешили в душ, а потом, вернувшись в комнату, могли взяться за напильник и кисточку, если, разумеется, пересиливали собственную усталость. Однако бывали вечера, когда они возвращались в казарму настолько уставшими, что были уже не в силах ничего мастерить. Постепенно модель танка преображалась, хотя до конца было еще далеко.
Это было трудное время и для лейтенанта Теля. Командир роты все еще лежал в госпитале, и лейтенант продолжал выполнять его обязанности, да еще с каким рвением: вставал чуть свет и шел в подразделение к подъему, весь день находился среди солдат и уходил домой только после отбоя.
Само собой разумеется, что усердие лейтенанта Теля не осталось незамеченным командиром батальона. Однажды после вечерней поверки он сам подошел к Телю и сказал:
— Работаете вы хорошо, однако не слишком ли усердствуете?
— Это сейчас нужно, — коротко, уверенно ответил ему молодой лейтенант.
— Дело в том, что одни усердствуют потому, что не могут работать ритмично, другие потому, что не умеют командовать людьми, а третьи потому, что у них плохая память…
— Есть и много других причин, — заметил Тель как бы между прочим, а сам подумал: «Можно ведь так заработаться, что даже на размышления времени не останется».
За несколько дней до этого Тель получил одно за другим два письма. Первое было толстым и лежало в красном конверте, от которого пахло дорогими духами.
Взяв письмо в руки, лейтенант мысленно спросил самого себя: «Хороший ли это знак, что она так много написала?»
