— Ты нехороший! Я ведь только хочу взглянуть на танк, чтобы потом нарисовать его здесь как следует, — с горечью произнес мальчуган, и губы его задрожали.
«Довольно, — подумал Якоб, — мальчик озяб», а вслух сказал:
— Пожалуй, в другой раз, Олаф. А теперь — марш домой, иначе ты заболеешь!
— Когда это в другой раз? — заупрямился мальчуган.
— Ребята, хватит, пошли! — снова вмешался в разговор Петцинг.
Но Олаф не хотел сдаваться:
— Когда мне можно будет пойти посмотреть ваш танк? Завтра?
Все трое молчали, а Бергеман и Петцинг даже отвернулись, сделав вид, что они здесь ни при чем.
— Послушай, Олаф, — начал Якоб, — настоящий танк мы тебе действительно показать не сможем. Он в гараже, гараж заперт, а перед ним стоит часовой и никого туда не пускает, даже таких малышей, как ты. Но, быть может, мы покажем тебе когда-нибудь маленький танк, очень похожий на настоящий. А если ты сейчас меня послушаешься и сразу же пойдешь домой к своей сестре, мы тебе его подарим насовсем. Ты меня понял?
— Ты говоришь так только для того, чтобы я ушел.
— Нет, ты получишь свой танк, — решительно заявил Якоб.
— Честное слово?
— Слово воина. А ты ведь знаешь, что оно значит немало!
— Договорились, — удовлетворенно сказал мальчуган. — Но не забудь: ты обещал! — Он поднял с песка бутылку с длинным горлышком и заторопился прочь, Еще долго они видели, как мелькают его белые резиновые сапожки.
— Послушай, Якоб, — произнес после паузы ефрейтор Бергеман, когда они шли через дюны к казармам. — Зачем ты ему наобещал?
— Вас забыл спросить! — ответил унтер-офицер.
— Тогда смотри сам и выполняй.
Якоб беспомощно развел руками:
— Постараюсь.
— Совсем не обязательно выполнять это обещание, — заметил Петцинг.
— Ничего другого от тебя и не следовало ожидать, — сказал Якоб.
— А ты небось рассчитывал втянуть в это дело кого-нибудь из нас? Никто на это не клюнет. — Он подтолкнул Бергемана: — Или ты, может, согласишься пожертвовать своим свободным временем?
Ефрейтор засопел, почесал у себя за ухом и пробурчал что-то непонятное. Сделав несколько шагов, он сказал:
— Не-е-ет!
Каждый казался погруженным в собственные мысли. Они дошли до первого здания и дальше зашагали по бетонной дороге.
— Сыну моей сестры, то есть моему племяннику, исполнилось восемь лет. Так я его однажды так разыграл, что он с тех пор у меня ничего не просит. А знаете как? — неожиданно сказал Штриглер.
— Как? — спросил Петцинг и остановился.
По тону Штриглера нетрудно было догадаться, что сейчас последует какая-нибудь забавная история. Петцинг в любое время был готов слушать всевозможные истории, особенно смешные или сальные.
