— У вас есть сердце? Там, под камнями, у меня семья! Кому оно нужно сейчас, ваше проклятое золото?!
Что они могли ответить? Оправдываться перед убитым горем человеком? Но в чем? В том, что выполняют приказ? Или объяснять, что даже в этом кромешном аду есть мерзавцы, которые ищут под обломками не людей, а драгоценности? Одного такого схватили сразу, как только прибыли сюда. Откуда-то из-под руин доносился детский плач, но он лихорадочно ковырялся здесь, на месте бывшего ювелирного.
— К стенке гада! — прохрипел старшина, хватая мародера за грудки.
— Отставить! — крикнул лейтенант. Но его будто не слышали. Один заламывал неизвестному руки. Другой, с побелевшими вдруг глазами, рвал с плеча автомат.
— Нельзя! Я приказываю!..
Командира, похоже, действительно не слышали. Щелкнул затвор. И тогда офицер очень тихо сказал:
— Нету здесь стенок, ребята…
Те будто очнулись. Огляделись по сторонам. Подняли глаза на командира.
— Виноваты, товарищ лейтенант, — перевел дыхание старшина. — Бес попутал…
«Бес» тихо скулил у его ног.
Задержанного сдали сотрудникам КГБ. И теперь вот стояли вокруг завала с автоматами наперевес. Перед ними были слезы, горе, смерть. За ними было золото. Золото Спитака. Сколько там его засыпало? На миллион? Два? Десять? Они не знали. И, как все другие здесь, не могли знать, что ждет их. Еще на марше, когда поднятый по тревоге полк мчался сюда, лейтенант слышал по транзистору, что не исключены новые толчки.
— Какой силы они будут и будут ли вообще — неизвестно, — поделился с солдатами.
И тогда они сказали друг другу: если случится худшее, пока будет жив хоть один из них, это золото останется золотом республики.
…Нет, они ничем не могли помочь тем, кто находился рядом, кто таскал камни и оплакивал погибших. Подозвали только полураздетых, перепуганных детишек и отдали им свои сухпайки. До последней галеты и куска сахара. Дети просили воды. Шестеро отстегнули фляги.
Прошла тревожная, в отблесках костров и пожаров, ночь. Наступил день. Десантники ждали представителей властей или работников банка, которые, как им сказали, будут организовывать раскопки драгоценностей, их прием, учет. Но солнце опустилось за горы, а никто так и не приехал. Стемнело. И снова без минуты сна — лишь костры вокруг и скорбно склонившиеся силуэты женщин над бездыханными телами…
И снова занялось утро. И снова открылся взору весь кошмар — куда там фильмам ужасов! — происходящего.
Сменить их было некому. Весь полк, офицеры и солдаты, кроме нескольких человек, которые, как и они, охраняли госбанк и сберкассу, разбирал завалы, спасал людей. Финансистов и уполномоченных по-прежнему не было. И тогда, подменяя друг друга, десантники стали просеивать сквозь пальцы мусор, щебенку, песок. То и дело на ладонях вспыхивали серьги, перстни, броши, подвески, которые при подземном взрыве расшвыряло из бархатных витрин. Понимали без слов: в своих задубевших, потрескавшихся, сбитых в кровь руках они держат будущие детсады, больницы и школы. Будущий город Спитак.
