За воротами КПП раздавались усиленные динамиком голоса. Мы прошли на митинг и сразу оказались в окружении людей с приколотыми к одежде табличками, на которых по-азербайджански было написано: «Карабах». Нас подвели к организаторам манифестации.
— Надо, чтобы нас услышали во всей стране и выполнили наши требования, — заговорили почти одновременно несколько человек. — Пока не выполнят, машины пропускать не будем.
Какие же требования у них? Оказалось, абсолютно те же, что у демонстрантов в Баку, на площади имени В. И. Ленина. И главное среди них: не допустить отмены постановления Президиума Верховного Совета СССР от 18 июля 1988 года, в котором идет речь о сохранении статуса Нагорно-Карабахской автономной области как составной части Азербайджанской ССР. Но было немало и других. Например, привлечь к строгой ответственности руководителей НКАО за ущерб, причиненный незаконным строительством в заповедной зоне Топхана, за отказ подчиняться Верховному Совету республики, бойкотирование его сессий депутатами от области.
Что ж, не признать правомерность этих требований в своей основе было бы нечестно. Только вот добивались их удовлетворения демонстранты тоже далеко не лояльными и безобидными способами.
Нам показали стоящую у пограничного КПП палатку, где лежали люди, объявившие голодовку. Четверо из них уже находились в состоянии сильного истощения. Осунувшиеся лица, воспаленные глаза, лежащие поверх одеял руки, похожие на ветви засохших деревьев. Нелегко было смотреть на все это. А к голодовке, как нам сказали, присоединялись каждый день еще по два-три человека.
Рядом с палаткой, на импровизированной трибуне, мы заметили нескольких парней с государственными наградами на груди. Сидели плечом к плечу на почетном месте. Сомнений не было — это «афганцы». И мы решили их расспросить о том, что они-то думают о происходящем вокруг, какую позицию занимают сами.
— Мы заодно с нашими земляками, — ответил за товарищей кавалер ордена Красного Знамени рядовой запаса Ахмед Агаев. — Иначе нельзя… Мы же боремся за перестройку.
Такой ответ, право, был для нас неожиданным. Слишком уж разнился он с тем, что мы слышали от воинов-интернационалистов в Баку, слишком по-разному понимали здесь и там «афганцы» смысл борьбы за идеи и цели перестройки. Бакинцы заняли активную позицию, делали все возможное для поддержания порядка в городе, не допускали нарушения законности демонстрантами, а в Астаре парни, прошедшие испытания и боль войны, спокойно созерцали, как изводили себя голодом три десятка жителей их родного города.
