Она крепко прижала Чиро к груди.
По-видимому, он напомнил девочке ее родной край, поля, сады, виноградники и зеленые пастбища в жаркий день…
А ночью случилось следующее. Я стоял на вахте. Моряки, уставшие за день, крепко спали. И лишь два полуночника, боцман Саломаха и кок Афанасий, сидели возле меня у трапа.
Неожиданно перед нами мелькнула какая-то тень. Сильвия? Это была она. Девочка подошла к мачте, стала на колени и припала лицом к спящему козленку.
Плечи ее вздрагивали.
— Плачет, — вздохнув, сказал боцман Саломаха.
— Делится своим горем с козленком… Видать, не сладко живется, — тихо проговорил кок.
А Сильвия взяла на руки козленка. Несколько раз поцеловала в маленькую бодливую мордочку. Слезы, бегущие по лицу девочки, в свете звезд были как жемчужные. Затем, вздохнув, она повернула лицо в нашу сторону, увидела нас и робко, умоляюще прижала руки к сердцу.
Мы поняли Сильвию.
— А как же быть с Джинеттой? — спросил я.
Кок Афанасий, погрозив мне пальцем, нахмурился.
А Сильвия, внимательно глядя на нас, освободила Чиро от веревки. Не выпуская из рук козленка, она поднялась и направилась к своему судну. Шаг. Еще шаг. И вот она уже на «Кремоне»…
Я чувствовал себя неловко. Один-единственный окрик, и она бы вернулась. Но кок, улыбнувшись, поглядел на боцмана Саломаху. С такой же улыбкой боцман Саломаха посмотрел на меня, и мы, все трое, не произнесли ни слова…
В Пирее нас встретила племянница Клементины, Джинетта, молодая красивая женщина. Ей мы торжественно вручили козленка… черного, как крыло ворона. Белого мы никак не могли раздобыть в Палермо.
— А тетушка ведь писала мне, что Чиро весь белый… Ах, старая шутница! — смеясь, произнесла Джинетта.
Пришел ее муж, грек, виноградарь из окрестностей Пирея, и, увидев черного козленка, стал тоже смеяться.
Что же, смеялись и мы, да простит нас почтенная синьора Клементина!
Фимке Денисову с голубями не посчастливилось. Рыжий кот Берендей выкрал у него египетскую голубку, а голубь, не выдержав одиночества, улетел в неизвестном направлении.
Пропал и кот Берендей.
А на другой день во дворе стало известно о том, что Фимка Денисов — страшный человек… Убил Берендея. И не просто убил, а повесил в Пузановском парке, в полночь, при свете месяца, на самой высокой акации. Сообщила об этом Верка Хорькова. Фимка ничего не сказал в свое оправдание. Он лишь хмыкнул носом и как-то странно вызывающе усмехнулся.
Он подолгу всматривался в голубое небо и ждал, не появится ли там его египтянин? Нет, египетский голубь не возвращался. И всему виной был кот Берендей….
