Генри не шевелится.
Дрюс глухо объявляет имя победителя. Но это еще не все.
— Поднять наверх ведро забортной воды! — раздаются громкие голоса моряков.
Миг, и ведро на палубе. Находится и кружка. Дрюс должен пить. Это неумолимо, как сама судьба. И он пьет и, выпив, идет на корму, сопровождаемый насмешливыми возгласами команды.
На корме Дрюс тупо глядит на дверь гальюна: кто знает, не подействует ли морская вода, как слабительное?..
А Генри протягивает Сеньке руку и тихо, виновато говорит:
— Не сердись… Забудь… Давай лучше выкурим трубку…
У Сеньки доброе сердце.
— Что ж, ладно, английский бой.
В небе, над кораблями, уже появляются сиреневые облака, предвестники вечера. Но в гавани еще полно солнца. Оно золотит стрелы портальных кранов, борты кораблей, морскую даль, а мальчики, поднявшись на спардек «Сабины», курят трубку, кашляют и смеются.
Они звенят, как серебряные. Их принесла тетя Галина Николаевна в подарок Анатолию. Она здесь редкий гость. Мать Анатолия не любит ее. Считает легкомысленной, беспечной, не бережливой.
Мальчик доволен коньками. У него большой лоб, с горбинкой нос, красивые серые глаза. Но, пожалуй, им чего-то не хватает, может быть, простой мальчишеской живинки.
— А где же родные? — спрашивает тетя.
— Ушли мебель присматривать.
— Так, а как ты живешь?
Анатолий рассказывает с каким-то горделивым оттенком в голосе:
— В нашем шестом классе меня все боятся!
Тетя удивлена и не скрывает своего удивления.
— Отчего же тебя все боятся, Анатолий?
— Оттого, что я их всех обвиняю…
— Обвиняешь? А кто дал тебе такое право — обвинять? — морщась, как от зубной боли, спрашивает Галина Николаевна. — И кого ты, скажи на милость, обвиняешь?
— Ну, лодырей… На школьных собраниях.
— Ах, вот в чем дело…
Галина Николаевна задумывается. Задумчивость ей очень к лицу. Она даже как-то вся молодеет. Худая, смуглая, крепконогая, она по виду настоящая крыжановская рыбачка. А на самом деле Галина Николаевна фармацевт в центральной аптеке.
На своего племянника она глядит с грустью.
Тот самодовольно продолжает:
— Говорят, что у меня и голос прокурорский.
— А как относится к этому моя сестра, ну, твоя мать, Анатолий?
— Вы это о чем, тетя Галина?
— О том, что у тебя голос про-ку-рорский?
— Ничего.
— Ничего? — Тетя поднимает голову. — Мне кажется, что среди детей не много лодырей. Разве грех гонять голубей, удить бычков и лежать на солнце?
Анатолий с обидным превосходством глядит на свою тетку — защитницу голубей — и заявляет:
