— Там? — спрашивает он. — Скажи!
— Да, там, в операционной.
Мальчишеское сердце останавливается. Степику кажется, что оттуда несутся страшные крики.
— Не хочу туда, не хочу! — с трудом выговаривает он. — Не хочу, Каравана!
— А еще пионер, и к тому же Степан Железный… — осуждающе произносит Кара Ивановна.
А Степику кажется, что свет проходит даже сквозь стены. Его ждет тяжелая операция. Удаление пораженной туберкулезом почки. Но, может быть, болезнь перекинулась на другую?
— Нет, нет… — так же испуганно, как и мальчик, шепчет медсестра.
— Каравана!
— Я слушаю.
— Уколи.
— Часа через два. А то не будешь спать ночью.
— Я все равно не сплю… Там еще свет?
— Да, идет операция.
— Скажешь, когда закончится.
Свет наконец гаснет.
От страха перед операционной Степику становится хуже. Он снова бредит. Он видит перед собой грушевое деревце, которое он посадил на берегу моря в Аркадии. Перед ним Степик виноват… Оно тоскливо шелестит листвой.
«— Видишь, Степик, какое я одинокое… Зачем ты посадил меня здесь?
— Чтобы тебе кланялись волны и видели все проходящие корабли, — отвечает Степик смущенно.
— Не хочу, я не гордое. Я хочу быть со всеми деревьями вместе в школьном саду… Людям нужны люди, а деревьям нужны деревья…»
«Верно…» — придя в себя, думает Степик.
Время — восемь часов вечера. Кару Ивановну сменяет другая сестра — Анюта, высокая черноглазая девушка. Ее Степик не любит. Она то и дело глядится в карманное зеркальце и подкрашивает свои насмешливые толстые губы. Сейчас она бродит по коридору и чуть слышно напевает:
А в больнице три сестрицы, все кареглазки.
Валя режет, Ляля мажет, Аля — перевязки…
Степик не может поняты то ли она кого-то передразнивает, то ли поет всерьез эту противную песню?
Когда Анюта заходит к нему с лекарством, он говорит:
— Подвинь мою кровать к окну, я хочу смотреть на звезды…
— На улице ведь дождь. Разве ты не слышишь?
Да, верно, дождь… По всему видно, что он зарядил надолго. Но Степик просит:
— Все равно подвинь.
— Простудишься. Вот лучше прими лекарство и пей до последней капли. Я тебе не Кара Ивановна. Я не стану с тобой церемониться!
Анюта злая. Но руки у нее удивительно легкие. Вонзит иглу, и не слышно.
Дождь идет весь вечер. Всю ночь. Он — хорошая нянька. Всех убаюкал. Больные спят. Даже часы вместо своего обычного «тик-так» глухо и сонно выговаривают: «Хотим спать… Хотим спать…»
Спит и черноглазая Анюта, присевшая на кровать в ногах у Степика.
Но он не спит. Его глаза широко раскрыты, Степик видит перед собой море. Он видит небо. Они озарены светом жаркого солнца. В них он, Степик Железный, как бы весь растворяется. Он — небо, в котором кружатся птицы. Он — море, в котором плещутся рыбы…
