Кара Ивановна появляется на другой день. Она пахнет дождем.
— Ну, как мой Степик? — сразу интересуется она.
— Трудный. Все бормочет в бреду о каком-то деревце, — говорит Анюта. — Звонил Савелий Петрович Зотов… Завтра осмотрит мальчика…
— Да, за профессором последнее слово…
К Степику не пускают ни папу, ни маму, Степик у них один. Когда мать смотрит на сына, она громко рыдает на всю больницу, словно никогда больше с ним не увидится. Отец Степика молча стоит рядом с ней и до хруста сжимает свои пальцы. После их прихода мальчику становится тяжелее.
На него с грустью глядит Кара Ивановна.
В коридоре раздается звон посуды. Ходячие больные шумно завтракают в больничной столовой.
— Вот и ты, Степик, скоро будешь обедать со всеми.
— Нет, не буду. Я безнадежный…
— Опять ты за свое? Нет, Степик ты не безнадежный. Завтра тебя посмотрит сам Савелий Петрович Зотов, он светило…
Светило — толстяк с волосатой родинкой на переносице. От него несет табаком, и сам он весь какой-то табачный. Под халатом рыжий костюм, и глаза тоже рыжие, табачные. Он — старик с седой гривой.
К Степику он заходит с Карой Ивановной.
— А, Степик! — говорит он так, словно знает Степика с самого дня рождения. Он так же, как и все, осматривает мальчика, мнет живот, стучит пальцами по спине и спрашивает, на что жалуется больной. С Карой Ивановной он перекидывается непонятными словами.
— Так, — положив руку на плечо Степика, наконец говорит он решительно, — надо оперировать. Берусь. Ты, Степик, не бойся. И температура у тебя сегодня будет нормальной…
Светило выходит в коридор и закуривает толстую длинную папиросу.
— Ох, какой ты счастливый, Степик!.. Сам… Сам взялся, — смеется Кара Ивановна.
Лицо у нее восторженное, сияющее.
Но Степик не разделяет ее восторга. Он с головой накрывается простыней, пропечатанной с двух сторон черными штампами больницы.
— Сам! Сам!.. — снова слышится голос в коридоре.
Время в больнице тянется медленно.
А за окном другая жизнь.
Там море. Там корабли. Там улица Портовая. На этой улице стоит дом Степика. Старинный. С четырьмя башнями на крыше.
С восточной башни открывается безбрежное море. Поглядишь с южной башни — видно самое синее над городом небо. С северной — над тобой самые золотые звезды. А с западной открываются голубые лиманы…
На Портовой улице находится и школа Степика. «Интересно, кто сейчас сидит за моей партой? — сбросив с себя простыню, думает Степик. — Наверно, ее занял Мотька Орловский. Мотька собирает рыболовные крючки. Крючков у него множество. Крючки селедочные. Крючки кефальные. Крючки белужьи…»
