Болтаясь на якоре, личный состав катера не мог в достаточной мере ни отдохнуть, ни обогреться, ни покурить. Поэтому мы всегда старались стать к борту какого-нибудь судна. Больше всего мы благодарны за гостеприимство «тюлькину флоту», как в шутку называли тогда рыбачьи сейнеры.
Бывало придут катера с моря. Экипаж мокрый, прозябший. Взоры сразу же обращаются к мелководной части бухты, где обычно находились сейнеры. Заправившись, спешим к ним. Прилепимся к борту, закрепим швартовы, выставим на катере вахту, и в гости к рыбакам.
Трюм сейнера гораздо больше, чем отсек катера. Посредине докрасна натопленная «буржуйка», на ней огромный чайник. Под палубой натянуты концы, на которых можно просушить верхнюю одежду. Не помещение, а рай!
У рыбаков — свежая рыба, а у нас, катерников, — тушенка, «наркомовские сто граммов».
Пока готовится ужин, идут разговоры о положении на фронтах, о погоде. А потом можно поиграть и в «козла», и в шахматы. В печке гудит огонь. Тепло! Хорошо!
Так было и в этот вечер. Единственное более или менее спокойное место в Ак-Мечетской бухте — в небольшом заливчике за мыском. Не подходя к причалу, мы направились туда — к двухмачтовому судну.
— Эге-й! На сейнере! Принимайте гостей! — еще издалека закричал боцман, держа в руках свернутый в кольца швартовый конец.
Хотя на сейнерах и побаивались соседства начиненных боеприпасами катеров, но всегда встречали нас гостеприимно. Там были настоящие моряки, знавшие, в каком положении находятся катерники. Вот и сейчас сразу же раздалось несколько голосов с кормы и носа:
— Добро пожаловать! Подавайте швартовы!
Не прошло и нескольких минут, как катер был ошвартован, а мы все, кроме вахтенного, уже сидели в теплом трюме. Вскоре из люков повалил пар от сохнувшей одежды, на печке вскипел чайник, разогрелась тушенка.
Сейнер оказался не рыбачьим. Он ходил под военно-морским флагом, выполняя различные специальные задания командования. Командиром на нем был мой хороший друг Николай Кирпичев, с которым мы вместе учились в Черноморском училище. Непогода и его загнала в эту маленькую бухту.
Мы сидели у раскаленной печки. Теплота морила, клонило ко сну. Сейнер сильно покачивало. Очевидно, ветер изменил на несколько румбов свое направление, и волны теперь заходили и за мысок, где стояли наши корабли.
Ветер свистел в снастях, кранцы скрипели между бортами, в струну натягивались швартовы.
Я было задремал, как вдруг рывком открылся люк и раздался голос вахтенного:
