«Мессершмитты», озлобленные неуязвимостью катера, наседали на нас и так увлеклись атакой, что не заметили, как вокруг них стали вставать облачка разрывов. Это с берега заговорили зенитные пушки. Один истребитель задымил, отвалил с боевого курса и пошел над морем. За ним последовал и другой.
Из машинного отсека в рубку катера повалил дым, в клубах его выскочил Шаманский и доложил:
— Левый мотор горит, прошу разрешения заглушить. Все это время Николай Кузнецов лежал под мотором, закрывая щель, Через несколько минут стало жечь руку. Горячее масло просачивалось из-под ладони, пропитывало ветошь, проникало к телу. Боль становилась нестерпимой.
Его стало мутить. Мысли путались. Стиснув зубы, он твердил себе:
— Держись, держись!
От мотора несло жаром. Глаза заливало потом. Нечем было дышать. Николай почувствовал: еще мгновение — и он потеряет сознание. Коллектора мотора стали чернеть, заплясали языки пламени.
Словно во сне, Кузнецов услышал слова:
— Николай, вылезай! А потом команду:
— По местам стоять, тушить пожар! С помощью командира отделения Кузнецов вылез из-под мотора и тоже стал сбивать пламя. Как ни старался Кузнецов удержать масло в моторе, изо всех сил зажимая трещину, оно все-таки ушло, и мотор, проработав в течение 10 минут, перегрелся. Но задача, поставленная перед мотористом, была выполнена. Преодолевая боль, неимоверным усилием он сумел в критический момент обеспечить полный ход.
Таков был Николай Кузнецов. Да и другие были не хуже. Экипаж нашего «ТК-93», или, как его называли в соединении — «девятки», целиком состоял из комсомольцев. Многие из них в годы войны стали коммунистами.
На пирсе собрались боевые друзья. Они уже давно с волнением наблюдали за неравным боем и теперь радостно встречали нас.
Мотор заклинило, и он сгорел. Это вывело наш катер на некоторое время из строя. После ремонта мы снова приняли участие в боях в районе Керченского пролива.
