— Надо посоветоваться, — коротко пояснил он. — Обстановка такова. Думаю, оторваться от грунта сможем только путем быстрого всплытия. Но впереди минные поля, известные и неизвестные нам. У кого какие предложения? — Ярошевич взглянул на меня: — Вы самый молодой. Вам и первое слово.
— С наступлением темноты всплыть, — сказал я, — и идти в надводном положении до Лавенсари.
— А как же минные поля? — спросил комиссар. — У нас инструкция прижиматься к грунту.
— Если идти под водой, — ответил я, — то путь займет не менее десяти часов. Конечно, в надводном положении встреча с минами более вероятна. Но именно в этом районе, когда шли в море, мы не задели ни одного минрепа.
— Что верно, то верно, — поддержал меня Ярошевич. — А в месте своем вы уверены?
Что мог я ответить? Из всех навигационных приборов более надежно действовал гирокомпас. Скорость корабля я определял исключительно по оборотам машин. Время — только по своим штурманским карманным часам «Лимания». Все остальные приборы вышли из строя. И все же я был уверен, что идти надо только в надводном положении.
— Штурман, пожалуй, прав, — поддержал меня командир БЧ-5 Кувшинов. — Под водой не дойдем. Плотность аккумуляторных батарей мала. Изоляция электрооборудования ненадежная, возможны замыкания.
Кое-кто пытался возражать, но командир принял решение всплывать в 22 часа и следовать к Лавенсари в надводном положении. Потом отозвал меня в сторону и тихо сказал:
— Помощник наш совсем плох… Здорово измотался там, в первом отсеке. Побудьте за него. Пройдите по отсекам: проверьте надежность заделки пробоин, расставьте людей, выдайте личному составу все лучшее, что осталось из продуктов — шоколад, сгущенное молоко…
Я пошел выполнять приказание командира. В отсеках большие разрушения. Но ни один краснофлотец, ни один старшина не пал духом. Отрадно было видеть, что тяжкие испытания не сломили волю экипажа.
Вернувшись на свое место в центральном посту, принялся за расчеты. Сегодня на мне лежала огромная ответственность. По сути дела, от правильности выбора курса, от точности его прокладки во многом зависела судьба всего экипажа. Но для этого я должен был определить скорость лодки. Ведь она могла иметь большую осадку и дифферент на нос из-за трещин в носовой оконечности.
Постарался учесть все нюансы сложившейся обстановки, предусмотреть все возможные варианты. А голова гудела. Дышать становилось все труднее. Как в мареве, увидел в стороне Кувшинова и Говорова. У них свои проблемы. И главная из них — как осуществить всплытие, ведь воздуха высокого давления совсем мало. Не хватит его — останемся на грунте, а это верная смерть.
