Хорошо все, что хорошо кончается. От тарана мы спаслись. Но наша очередная атака оказалась сорванной. Когда командир поднял перископ, конвой был уже далеко.
Гнетущая тишина в центральном посту. Хмурый командир смотрит на штурманскую карту. И вдруг веселеет:
— А знаете, нет худа без добра. Василий Семенович, смотри, где мы проводили наши атаки. Замечаешь закономерность: получается, что противник ходит по двадцатиметровой изобате.
— Может, это просто совпадение?
— Вряд ли. Во всяком случае, будем держаться поблизости от этой линии двадцатиметровых глубин.
Передав вахты, мы с Думбровским отправились во второй отсек. Четыре тревоги за день — больше чем достаточно. Я никогда еще так не уставал. Валюсь на койку. Надо мной на своей верхней койке шумно укладывается Думбровский.
Проспали всего четверть часа — и опять сломя голову несемся в центральный пост. Боевая тревога! На бегу застегивая китель, спрашиваю штурмана:
— Миша, в чем дело?
— Тс-с! Одиночка топает без охранения.
Лисин и Гусев — в боевой рубке. Последним из офицеров прибежал старпом. Его правая щека пересечена багрово-белым шрамом.
— Что с тобой, Алексей Иванович?
Он трет щеку:
— На пилотке спал. Да отстань ты со своими дурацкими расспросами. Я и так в себя не приду. Две вахты отстоял. Пятая тревога за день. С ума сойти!
До цели 55 кабельтовых. Время 18.26. Штурман наносит место транспорта на карту и восторженно объявляет:
— Транспорт идет по двадцатиметровой изобате!
Командир маневрирует старательно и долго. Целых сорок минут. Хочет ударить наверняка. И вот долгожданная команда: «Пли!»
— Пошел помпа! — кричу вахтенному трюмному.
Но привычного толчка от вышедшей торпеды мы не ощущаем.
— Торпеда не вышла: зажало хвостовой стопор, — упавшим голосом докладывает по переговорной трубе старшина торпедистов Винокуров.
Простонал в боевой рубке командир. Комиссар, спрыгнув в центральный пост, топает ногами:
— Новикова сюда!
В адрес торпедистов летят такие выражения, что все лишний раз убеждаются: а комиссар наш — настоящий, просоленный моряк!
Новикову не довелось этого услышать. В рубке звенит металлом командирский голос:
— Товсь оба дизеля! По местам стоять к всплытию!
— Ты чего, Сергей? — обеспокоенно спрашивает комиссар.
— Под водой не догнать, а упускать его я не намерен.
Всплыли в 19.06. Дизелисты сразу дали самый полный вперед (молодец Брянский!). После шестнадцати минут погони командир выпустил торпеду с дистанции всего четырех кабельтовых — 740 метров. Для нас это выстрел в упор. Грохот и мощный гидравлический удар по корпусу лодки возвестили, что атака увенчалась успехом. Транспорт отправился на дно. Находившиеся на мостике Лисин, Гусев, Хрусталев и Оленин своими глазами наблюдали его гибель. Думбровский, который во время атаки оставался в боевой рубке, не выдержал и тоже выскочил на мостик, но увидел лишь пенящуюся воду и огромное облако пара и дыма.
