— Водителям и наводчикам оставаться в танках, остальным — за мной в Батурино!
Наспех созданная рота, одетая в комбинезоны и танковые шлемы, вооруженная пистолетами и ракетницами, ускоренным шагом вошла в село. Танки, ведомые Коханюком, медленно ползли вслед за нами.
В поселке продолжалась стрельба, черные тени мелькали по переулкам, по улице неслись санитарные двуколки.
Как только в Батурино вошли наши танки, «пехотная» рота прочесала все вдоль и поперек. Фашистов в поселке не оказалось…
К рассвету мы добрались до своего района.
Нас встретил генерал Коваленко. Спросил, почему задержались. Я без утайки рассказал, какой конфуз получился в Батурино.
— Дыма без огня не бывает, комбат, — выслушав меня, сказал командир дивизии. — А сегодня в Батурино получилось форменное недоразумение.
От генерала я и узнал подробности ночного происшествия. Во второй половине дня на участок обороны прибыло пополнение. Нарушив маскировку, маршевые роты на глазах у противника стали вливаться в батальоны, находившиеся в первых траншеях. Мало того, командиры, прибывшие с пополнением, плохо представляли расположение наших подразделений и длительное время дефилировали вдоль фронта. Противник, естественно, заметил это необычное оживление на нашей стороне, немедленно открыл сильный минометный и пулеметный огонь. Позднее группа фашистских танков предприняла вылазку, контратаковала левый участок обороны и прорвалась в тыл одному из наших батальонов, который как раз проводил смену подразделений. И новобранцы растерялись…
— Выходите к реке, — приказал генерал, — и не допускайте выхода немцев. Заодно подкрепите танками нашу оборону. Уже одно ваше появление успокоит стрелков. Народ, в общем-то, обстрелянный. Не то что у Батурино. Там действовали новобранцы.
Танки, ведомые Коханюком, ушли на юг.
Мне было приказано остаться при штабе дивизии. Впервые за время боев я видел командира дивизии мрачным и крайне раздражительным. Не обращая на меня внимания, он устроил разнос Глебову и его штабу.
— Я не виню отходивших солдат, ими никто не управлял. Но как вы могли такое допустить?
Глебов чувствовал свою вину и не оправдывался. К счастью, на выручку подоспел оперативный дежурный.
— Товарищ генерал, вас требует к аппарату командарм.
Воцарилось гробовое молчание. Коваленко устало направился в свою землянку.
Мы с Глебовым остались одни.
— Комдив прав, я дал маху, — расстроенно сказал он. Я попытался успокоить однокашника.
