Такого секрета, дорогие товарищи, у меня не было и нет. Мы не героя растили, а пытались по силе возможности воспитать самого рядового гражданина нашей Родины. Такого, чтобы народ наш при случае мог сказать: «Получилось сходно! Ваши личные усилия и затраченные народные деньги не пошли прахом».
Может быть, кто-нибудь из вас подумает, что с детства в нашем сыне были заложены какие-то особые качества и родители тут уж не ахти как много сделали? Просто, может быть, у мальчишки была недурная голова и пошел он сам собой в этот широкий мир?
Вы помните, конечно, что говорится у Пушкина в сказке о царе Салтане и славном сыне его Гвидоне.
Когда молодой Гвидон, заключенный в бочку, почувствовал в себе силы, то он в дно головкой уперся, понатужился немножко, вышиб дно и вышел вон.
Ну в сказке было так, а вот у нас, товарищи родители, было не совсем так.
Как родители, в оценке сил и возможностей своего сына мы были субъективны, особенно я, отец. Мы считали своего сына обычным ребенком, ну каких существует великое множество в нашем государстве. Мы не прочили ему никаких шумных дел в будущем, не видели в нем никаких особых задатков. Считали, что самое большее, на что он может быть способен, — это обычная, земная профессия. Ну, скажем, механик, так как он всё-таки имел склонность к точным наукам. Лучше, конечно, если удастся стать инженером…
В семейном воспитании сына у нас, пожалуй, было меньше успехов, а больше поражений, да, да, самых настоящих поражений, и при этом особенно страдало мое отцовское самолюбие. Я — большой почитатель искусства. И мне хотелось узнать, не поцеловала ли случайно моих детей при рождении какая-нибудь муза?
Ну вот, задавшись такой целью, я решил заняться «исследовательской» работой. Стал с сыном устраивать эксперименты, обзавелся репродукциями с картин Третьяковской галереи, сам немножко рисовал карандашом, ну и красками приходилось. Вся эта «художественная продукция» висела в квартире, на глазах у сына. Я надеялся, может быть, случится так, что, попросту выражаясь, «клюнет» сын на эти мои затеи. Но интереса к изобразительному искусству, к сожалению, не обнаружилось. Это было мое первое поражение.
В школе организовался литературный кружок. Был у нас преподаватель, любитель словесности, поэт нашего, если можно так выразиться, «районного масштабу». В этот кружок с большим желанием вступил и мой сын. Ну, думаю, тут что-то начинается. Думаю, вот тут, очевидно, уж пойдет он по верной дорожке, а если не по дорожке, то уж во всяком случае тропка приведет его к писательским делам.
