— Вот, под хворостом нашел, — доложил он.
На земле лежала отрезанная лосиная голова, Ковалев дал команду остановиться.
— Вот вам и Гнилой лог. А еще говорят, что он непроходим, — с досадой заметил он, — Ведь кто-то проходил здесь! Голова сохатого отрезана недавно — совсем свежая.
Сумерки сгустились настолько, что идти вперед не имело смысла. Ковалев распорядился разжечь костер.
— Только огня поменьше, а дыму побольше.
Отмахиваясь от комаров, все плотным кольцом расположились у костра. Перекусили хлебом да луком, а потом начались невыдуманные и выдуманные рассказы.
— Как-то на рождество шли мы с ребятами но Малым Кострякам, и вдруг через ворота что-то перелетело и — бах на дорогу перед нами. Глядим — валенок, потом — другой, третий. Все с галошами и все на одну ногу. Собрали мы их — и айда. Это девки гадали, откуда им женихи достанутся.
— Ну и как? — спросил кто-то.
— Из нашей ячейки: с комсомольскими билетами и латанными штанами.
Все засмеялись.
— Тихо, товарищи, — напомнил Ковалев. — Не забывайте, для чего мы здесь.
— Рассказывайте, только потише реагируйте, — заметил и Назаров.
Слушая ребят, Ковалев время от времени оборачивался к черной стене леса и прислушивался. Вверху, над зубчатыми верхушками деревьев, мерцали звезды. Только сейчас он заметил, что лес не шумел, а таинственно-тревожно притих, будто он тоже слушал волшебную сказку ночи.
С рассветом все заняли свои места в, шеренге и снова двинулись в путь. Продвигаться становилось труднее: снова пошло болото. Обманчивая опора кочек проваливалась под ногами. Сквозь густые мхи, не видывавшие солнца, просвечивала ржавая ледяная болотная вода. Кое-где под сучьями лежали грязноватые комья снега. Лето, казалось, еще не заглядывало в этот угол леса.
Гнилой лог переходили по сплошному настилу нарубленных жердей. На изготовление этой переправы ушел почти целый вечер. Только на третий день они вышли на возвышенное место, лес стал редеть. Ковалев решил, что дальше идти не имело смысла, тогда повернули назад, несколько изменив курс. Из-под ног то и дело взлетали испуганные птицы. Иногда, ломая сучья, неторопливо проходили лоси. То сзади, то спереди и где-то в стороне слышался монотонный голос кукушки. Николай Широбоков, зазевавшись на то, как прыгали на деревьях белки, едва не покатился в обвалившуюся медвежью берлогу. Остановившись над самым обрывом, стал всматриваться. Ему показалось, что на дне ямы что-то лежит. Он позвал ребят, на крик отозвалось громкое эхо. Обошел яму, посмотрел с другой стороны — нет, не показалось: внизу лежал человек.
