Чем ближе к немцам, тем — казалось ему — ползет шумнее; снег всегда скрипит под ногами тем громче, чем скрип опаснее. Время от времени из траншеи доносились чужие шорохи, голоса.
Во рту у Беспрозванных пересохло, в горле запершило. Как бы не кашлянуть ненароком.
По траншее прогуливается часовой, и каждый раз, когда он минует ход сообщения, при свете ракеты отчетливо виден его силуэт.
Группа обеспечения не спешила себя обнаруживать. Она откроет огонь только в том случае, если по ходу сообщения бросятся наутек жильцы блиндажа или кинутся на подмогу немцы из тыла.
7
Привалов откинул капюшон и вслушался. Он выпростал руки из лапчатых белых рукавиц, пришитых к халату, снял варежки, связанные веревочкой, как у дитяти, достал гранату и заложил за пояс.
Еще раз нащупал на груди электрический фонарик, который, может быть, вскоре осветит немецкий блиндаж, ощупал на поясе «новогодний подарок» — так у них во взводе называют противотанковую гранату.
Но и фонарик, и граната, и все прочее понадобятся только в том случае, если удастся вплотную приблизиться к противнику.
Внезапность нападения — единственное преимущество на стороне разведчика в его поединке с «языком». Но есть свои преимущества и у «языка», которого хотят взять в плен: разведчик до поры до времени вынужден действовать втихую и не всегда может дать волю рукам, в то время как противник отбивается с яростью отчаяния, не стесняясь в выборе оружия. Разведчик вправе убить «языка», только когда убедится, что его нельзя захватить живым.
Привалов, Анчутин, Крижевский и Лавриненко, составляющие группу захвата, благополучно преодолели два ряда колючей проволоки — ее концы уже предусмотрительно оттянуты в стороны.
Ползли бесшумно, зарываясь в снег. Снег неодинаковой глубины: через взгорки ползли быстрее, а в ложбинках, где намело сугробы, можно малость передохнуть.
Ракету пришлось ждать недолго. Прежде чем она разгорелась и раздвинула черноту ночи, Привалов увидел бруствер траншеи, на нем пулемет, укрытый белым покрывалом, а по соседству двух немцев.
Он даже увидел морозные облачка их дыхания и тотчас затревожился: «Как бы самому не запыхаться. Нужно дышать поаккуратнее, в воротник, что ли… А то еще напустишь над головой пару, как маневровый паровоз».
Немцы стоят метрах в четырех-пяти друг от друга. Тот, кто облокотился о бруствер, — рослый, второй — пониже. Рослый в каске, тот, который пониже, повязался шарфом, а пилотку надел на какой-то капор.
