— Ты не парень, а золото. Я тебе заплачу за бензин.
— Ерунда, — махнул Кунц рукой. — Но ведь ты вернешься потом сюда из Праги?
— Конечно, через пару дней.
Кунц погасил сигарету в пепельнице.
— Я тебе дам с собой какую-нибудь жратву в дорогу. У меня есть кусок грудинки и хлеб, подожди минутку.
Я отказывался, но Кунц только улыбнулся и отрезал мне два ломтя хлеба.
— Я еще тебе дам огурец, но смотри не разомни его в сумке!
Хороший он был парень. Я не думаю, что Кунц хотел что-то от меня за свой огурец и за свое хорошее отношение ко мне во время моего пребывания в Ципрбурге. Дело в том, что техники-строители не уполномочены повышать зарплату управляющим замков. Кунц простой, хороший человек, которому я был симпатичен. Он мне тоже был по-своему симпатичен. Если бы я был ему неприятен, он бы этого не скрывал, не лицемерил.
Лицемер относится к человеку хорошо или плохо в зависимости от того, чего он ждет от этого человека, и отношение меняется в зависимости от того, как меняются возможности этого человека. Поэтому подхалимы всегда измучены, как, например, доктор Вегрихт. Такие люди, наверное, и ночью не спят, все думают, кто для них что-то может сделать, а кто не может. В общем, если разобраться, тяжелая жизнь у подхалимов, потому что постоянное взвешивание всех «за» и «против» омрачает им радость от достигнутых успехов.
Кунц не был таким.
Он завернул хлеб и грудинку в газету и начал искать огурцы. Они стояли в бутыли наверху, на шкафу. Ему пришлось встать на цыпочки и вытянуть руки. Бутыль была пятилитровая, почти полная.
Когда он держал ее в воздухе, я сказал:
— Осторожно держи!
Он держал.
Потом я взял бутыль у него из рук и сам поставил на стол, потому что на руках у него уже были наручники.
Конечно, Кунц пытался их сбросить.
— Не дергай, — говорю, — будет больно. Он и сам это понял и перестал.
— Глупые шутки, — сказал он сердито.
— Да, если это расценивать, как шутку, так это довольно примитивно. Садись.
Он сел и посмотрел, не смеюсь ли я. Я не смеялся. Во-первых, я никогда не смеюсь над своими шутками, во-вторых, веселое настроение не входило в мои планы, а скорее наоборот. А потом было бы немного цинично смеяться в такой ситуации. А я, извините, не циник, хотя на первый взгляд может так показаться. Правда, я не расплачусь по поводу того, что, скажем, вчера козленок бегал, блеял и радовался жизни, а сегодня из него приготовили жаркое. В наши дни козлятам обеспечен законный конец в духовке, но я не утверждаю, что люди должны кончать в тюрьме. Жаркое из козлят вкусное, для того мы их и разводим. Люди в тюрьмах нам не нужны. Человеку не место в тюрьме.
