На базаре было много подвод. Ещё далеко от того места, где отец остановил лошадь и распряг её, нас встретили мужики-цыгане и спросили, что хозяин везёт продавать. Отец ответил им. Они назвали цену овце. Один цыган погнался за подводой, покупая овцу, но отец отвечал ему довольно вежливо, что продаст её, но прежде узнает, по какой цене будут на базаре овцы. Цыган был чёрный с красными белками глаз, очень страшный. Но я не раз видал цыган, проезжавших через нашу Каменку, и не боялся его.
Ближе к базару наш товар проверили другие мужики, городские. Один ощупал овцу и назначил ей цену. Отец не отдал товар и этому покупателю. Он подъехал к прудочку и поставил телегу в ряд со стоявшими с вечера телегами. Я осмотрел соседей, поклажи на возах. Они уже разместили свой товар дли продажи: овец держали на привязи у телег. Овцы были измятые, сгорбленные, словно больные. Кошёлки с курами стояли на земле. К возам подходили старушки с мешками и вениками и спрашивали, можно ли подмести у телеги рассыпанный лошадьми овёс. Там, где разрешали им подмести, они сметали овёс в мешки, для своих кур.
Отец поднял у телеги оглобли вверх, к небу, привязал к тележному задку и надел лошади на голову торбу с овсом.
— Пожуй овсеца с дорожки, — сказал он, — потом за пехтерь примешься.
Отец снял с воза овцу, развязал ей ноги и поставил на привязь к телеге. Она тоже оказалась горбатой, совсем не похожей на ту, какой была дома, вся дрожала, словно замёрзшая.
— Ну, мать, глядите а я пройдусь, приценюсь, что тут почём, — сказал отец и пошёл мимо телег.
После тряской дороги, колёсного шума-стука я заметил, как зачинался базарный шум. На улицах, сходившихся к базарной площади, скрипели возы, ревела скотина, хрюкали свиньи и визжали поросята. На базаре кричали гуси, блеяли овцы, распевали петухи и говорили, и кричали люди.
Мне захотелось пойти с отцом, но я поздно спохватился, он уже скрылся за повозками и смешался с базарной толпой. К нам подошёл высокий дед с молодайкой, спросил цену овце.
— Пока и не знаю, сколько просить, — ответила мать. — Мужик пошёл цену узнавать.
— Кто тут мужику цену назначит? — спросил дед недовольным тоном. — Сколько сам запросил бы, столько-то и стоила бы.
— Запросить и мильон можно, — сказала мать. — Надо по-людски…
— Хоть одну тыщу мильонов проси, — ответил дед. — А я тебе красненьку дам — и будь довольна.
