У читателя может возникнуть естественный вопрос являются ли рассказы, содержащиеся в настоящем сборнике, документальными, то есть в какой степени описанные в них отдельные эпизоды гражданской войны соответствуют исторической правде.
В некоторых рассказах сборника, где автор не был непосредственным участником описанных в них эпизодов, а лишь пересказывает их со слов своих боевых товарищей, в отдельных деталях существуют отступления от действительных фактов. По этим же соображениям я кое-где изменил подлинные фамилии героев.
Что касается очерка «Лесной разбойник», то, как это и сказано в предисловии к нему, он абсолютно документален.
А. Гарри
На фольварке, в графском имении, седьмые сутки стояли казаки. Наголо выбритый есаул, с нахальным молодым лицом и жадными глазами, два раза в день в сопровождении казачьего патруля объезжал улицы деревни. Два раза в день на площади у сельской управы стражники пороли мужиков, и староста с большой медалью на толстой цепи в такт казачьим нагайкам машинально кивал головой.
Через Тираспольский мост день и ночь под охраной конной стражи в Одессу двигались обозы с семьями помещиков. По ночам за Днестром черное небо освещалось огненным заревом пожара. В Бессарабии горели экономии и фольварки там бунтовали мужики, и шел слух, что в Оргеевском лесу во главе шайки отчаянных головорезов засел Гришка Котовский, девятнадцатилетний сын механика на паровой мельнице Ганчешты, и что пожары — дело его рук.
Здесь, по эту сторону Днестра, было спокойнее, хотя конные стражники и тут меньше чем повзводно не решались входить в лес. Казачья сотня седьмые сутки стояла под седлом.
Каждую ночь на фольварке играла музыка, и на зеркальные окна первого этажа падали причудливые тени танцующих пар — пьяные донцы до рассвета танцевали с графскими камеристками.
На скотном дворе ночью храпели оседланные кони, и дневальные коноводы валялись тут же в соломе и навозе под ногами лошадей, сжимая в оцепеневших от пьяного сна руках заряженные винтовки. На всех дорогах, ведущих к селу и фольварку, стояли заставы.
В этих местах даже старики не помнили таких святок. Пьяные казаки на улицах деревни хватали гуляющих девок; парни сидели дома, занавесив окна; кое-кто из молодых уже перемахнул туда, за Днестр.
Есаул запретил после двенадцати часов ночи выходить из хат. На вечерницы сходились с заходом солнца и возвращались домой, когда наступало утро.
В каждой деревне гадают по-разному. Сложный этот ритуал, передаваемый из поколения в поколение, особенно замысловат в тех местах, где поблизости лес, овраги, мельницы со старыми плотинами, что-либо страшное наконец. Каждый год на святках деревенские девушки пытают судьбу.
