Не прошло и года, как началась война, а мирная жизнь казалась бесконечно далекой и прекрасной: «Эх, а ведь как жили, как жили!..»
Нет ничего радостнее для военного человека, долгое время оторванного от своего дома, как встреча с земляком. Начинаются расспросы, рассказы об общих знакомых, а порой и просто незнакомых, с которыми ни один, ни другой не виделись, а только знают, что жил в городе такой-то…
Вот такая встреча произошла у меня с рядовым 172-й дивизии на переднем крае, в блиндаже, куда мы зашли перекурить.
Бойцов было трое. Поговорив с ними о житье-бытье, я обратил внимание на особенность произношения одного из них. Диалект явно черниговский, из-за Десны.
— Откуда родом? — спрашиваю.
— С Корюковки. Может, знаете?
— Корюковки? Выходит, земляки. Когда-то там служил.
— Военным? У нас армии не было.
— Нет, на гражданке. В лесничестве.
— Позвольте, а ваша фамилия?
Называю. Он не знает, молод еще. В свою очередь спрашиваю его.
— Менской.
— Менских знал много. Знал такого Гришу, его двоюродную сестру Христину. Давно это было. Да, Менских там, как говорят, целый куток был.
— Знали Христину? Так то ж моя тетка. Вот и с земляком привелось встретиться… — И, задумавшись, спросил: — Что теперь там? Может, вы весточки получаете? Я давно из дому ничего не получал.
— Нет, никаких вестей оттуда не имею, как и вы. Знаю только, что там немцы, а в корюковских и холменских лесах действуют партизаны.
— Там есть где партизанам разгуляться, не то, что здесь.
Остальные внимательно прислушивались к нашему разговору, к тому, как мы спрашивали друг друга — знаешь ли такого-то или такого-то, и видно было, как они завидовали нам, землякам, встретившимся в далеком от родных мест Севастополе.
В 172-ю дивизию, когда я был там, приехали Петров и Рыжи. После разговора в штабе с Ласкиным все пошли к переднему краю по гребню высоты, спускавшейся в Бельбекскую долину. В долине, через сады и виноградники, шла линия боевого охранения. Позиции немцев проходили по скатам высот за рекой Бельбек. Их хорошо было видно даже невооруженным глазом, а в бинокль просматривались и детали оборонительных сооружений.
Командарм решил проверить готовность артиллерии дивизии к открытию планового огня. Наметив цель, он приказал открыть огонь. Начальник артиллерии армии взял телефонную трубку и прокричал: «Тигр!» Затем Петров и Рыжи вынули часы. Не прошло и трех минут, как в указанной командармом точке начали один за другим рваться снаряды. Командарм переменил цель. Начальник артиллерии вновь отдал команду, и так же быстро фонтаны разрывов начали появляться в новом месте.
