Иногда разговор о совхозных делах прерывался. Взрослые вспоминали Москву, оставшихся там знакомых, автомобильное хозяйство, где дядя Саня и Николай Сергеевич вместе работали с послевоенного времени до самого отъезда на Алтай.
Слушая эти разговоры, Женька тоже вспоминал Москву. Мальчик словно бы снова оказывался в их московской комнате, затем в мыслях выходил из квартиры, спускался со второго этажа по тёмной, но так хорошо знакомой лестнице на улицу, видел двор, старый тополь с обломанной верхушкой.
— Женя, а Женя!
Мальчик вздрогнул, поднял голову и увидел глаза тёти Клавы, пристально вглядывающиеся в его лицо. Да, он снова очутился в совхозе, в их комнате, и за стеной свистит, подвывает степной осенний ветер.
Тётя Клава улыбнулась и громко сказала:
— Взгляните на нашего Женьку: разве ж скажешь, что он городской мальчик? Нет, не скажешь!
Ольга Георгиевна удивилась:
— А какой же?
— Он у нас деревенский мальчик!
Ольга Георгиевна обиделась:
— Чем же он тебе не угодил?
— Ещё как угодил! — воскликнула тётя Клава. — Поздоровел! Загорел! Городским ребятишкам до нашего Женьки далеко!
— Малый крепкий, — согласился дядя Саня. — Ну-ка, Женя, кто кого?
Женька встал со стула и подошёл к Пастухову. Он любил мериться с ним силой.
Пастухов поставил на стол перед собой правую руку на локоть, и Женя, усевшись напротив, схватил кисть дяди Сани двумя руками, пытаясь пригнуть её к столу. В Москве мальчик мог повиснуть на дяди Саниной руке, а тот и не шелохнётся. Теперь же старый шофёр от усилия даже закряхтел и как ни старался, а всё же не выдержал — его рука под Женькиным напором склонилась к столу. И, оказавшись побеждённым, покраснел и пробормотал сконфуженно:
— Ишь ты, как насел! Ну, это я ошибся. Расслабился не вовремя! Давай ещё раз.
— Молодец, сынок, — похвалил сына Николай Сергеевич. — Всё маленький-маленький, а ты, оказывается, уже совсем взрослый мужик!
Взрослые, пересмеиваясь, пили чай, дуя в чашки, а Женька сидел среди них, раскрасневшись от возбуждения и удовольствия — всё-таки отец его похвалил. Да, мальчик и сам чувствовал, что окреп и повзрослел.
