— Ну, может, потерял, выпали где-то…
— Ты точно не припрятал на выпивку? — Мамин голос просветлел надеждой.
— Светик, клянусь тебе… — Стало тихо, голоса смолкли. Можно было подниматься домой.
Лика позвонила в дверь. Мама открыла, глаза немного красные и нос. Папа брился в ванной.
— Лика! — крикнул оттуда. — Собирайся, сейчас в парк пойдем, на качелях кататься.
В парк? Ужас! Куда деть деньги? На выходном платье нет карманов, а будь они — деньги будут звенеть. «Надену колготки, — решила Лика. — Деньги ссыплю в них. Придавлю ногой — и звенеть не будут». Ей и в голову не пришло, что деньги можно оставить дома, в игрушках. Она схватила белые колготки, ссыпала монетки в левую «ножку». Выдернула из стопки штанишки, надела. Скользнула в холодок шелкового платья. Натянула колготки.
Мама заглянула в комнату, выразительно уставилась на Ликины ноги:
— Не жарко ли?
— Я могу замерзнуть на качелях, мамочка!
Мама шевельнула бровями, но ничего не сказала. Повязала ненавистный бант на тяжеленькие Ликины волосы, поправила кружевной воротник.
Лика шла, держась одной рукой за папину шероховатую ладонь, а другой цепляясь пальчиками к маминой маленькой ручке.
Любила играть маминой рукой. Прижимала пальцем просвечивающую венку, спрашивала: «Тебе больно? А кровь остановилась? От этого нельзя умереть?». Эти вопросы не иссякали, на них нельзя было получить ответ раз и навсегда. Таинственная кровь бежала по своим руслам и каналам, и при мысли, что пальчиком можно пережать вену и преградить путь крови, делалось страшно и удушливо — сладко одновременно.
Пальцы в сандалиях неловко упирались в кучку монет. Лика шевелила пальцами, стараясь, чтобы монеты, сбившиеся в носок, распределились более равномерно. При этом она следила за своим лицом, чтобы оно не выдало тайну. Она даже взялась припрыгивать, повисая на руках, пока мама ее не одернула.
Катались на лодочках, на детских, не так высоко, не так страшно. Ужасно хотелось на «цепочках» прокатиться, но там было только для больших детей. Простые карусели с лошадками и верблюдами Лика не любила. А вот «Комнату смеха» любила ужасно, что маму раздражало.
Папа остался с мамой ждать на лавочке. Лика ступила в круглый павильон.
Первое зеркало отразило коротенькую толстенькую девочку с ма-а-аленькой головой-луковицей и коротюсенькими ножками. Лика завороженно глядела на свое отражение. Какая-то смутная мысль скользкой рыбкой мелькала в голове, никак не даваясь словам. Тряхнула бантом, подошла к другому зеркалу. Девочка — песочные часы. Следом — Лика волнистая, как стиральная доска. Вот еще она — худая, как иголка. Люди вокруг тыкали в свои отражения и хохотали, некоторые повизгивали даже. Лика была тиха и серьезна. Она познавала себя в отражениях молча и сосредоточенно. Даже забыла о монетках в колготках.
