— Хорошо, брат! — с энтузиазмом воскликнул непописавший парень.
— Эй, вы! — зычно крикнул он своим. — Заткните свои гребаные хавальники, нах, человеку отдыхать мешаете, нах!
— Все, брат, — обратился он к моему опешившему мужу, — отдыхай, брат, мир твоему дому и всем твоим. Я пописаю во-о-он там, — неожиданно завершил он тираду, указав рукой на противоположный угол двора-колодца.
Я давилась смехом. Муж был печален и серьезен.
— А не заткнулся бы он сам, нах, этот отдыхающий, нах…. в рот, нах?! — неожиданно и звонко вопросил женский пьяный голос.
— Я кому сказал заткнуться, нах? — грозно отозвался писавший. — Допивайте пиво и домой…ять, нах!
— Извини, брат, — это он уже мужу, нормальным голосом, застегивая светлые штаны, — всех благ!
Он поднял руку в жесте «Рот фронт!» и, покачиваясь, исчез в проходной арке.
Голоса еще чуть подребезжали и исчезли.
Другие люди…
Они совсем как я: живут, словно и нету никого вокруг.
Мое укрывательство себя — на грани аутизма — крайняя форма нежелания стеснять кого-то собой.
А они и не удостаивают стесняться кого-то или чего-то.
Живут себе.
Не заморачиваются особо: «Мешаем — уйдем. Не хочешь, чтобы здесь писали, — там пописаем. Мечешься — ободрим. Отдыхай, брат».
Кто он — мой ближний?
И есть ли такая даль, чтобы он стал — дальним?
В этом городе — нет, пожалуй. Как античный космос, он вобрал всех в свое чрево, все — ближние.
Мой чувственно любимый город одухотворяет даже парий, исповедующих «пофиг». Плавит их мутные глаза нежностью.
Я видела, видела сама, как тщедушный мужичок, одетый с шиком уцененного секонд-хенда, вел под руку свою даму сердца.
Дама была хороша. Личиком лилова, высока и статями богата. На голове ее восседал тюрбан из тусклой парчи. Платье, судя по всему, она пошила сама из портьеры. Как Скарлетт.
Эта «возлюбленная пара» подошла к окну жилого старого дома. Оба вперили взгляды на нечто внутри. Улыбки разлезлись на пухлых личиках, редкие зубки стыдливо обнажились. Они тыкали пальцами в стекло, обменивались своими полусловами и просто лучились нежностью, исходили любовью по неизвестному мне поводу.
Проходя мимо, я скосила глаза на окно: там маленький котенок невесомо наскакивал на клубок, изумляясь его неживости.
Из-за реакции парочки на котенкино шоу враз кончились мои мысли. Вдруг всплыл в голове случайно слышанный в детстве разговор. Мамина подруга вернулась из Питера в Ростов, где мы жили тогда. В Питер же она ездила навещать свою дочь, вышедшую туда замуж.
