Я не заставляю ее.
Даже не прошу.
Она все и всегда делает сама.
Берет ношу и несет…
Пытаюсь понять — откуда берется «ангельскость» характера, пытаюсь, но тщетно…
Разве что вспомнить все с самого начала…
В тот год мы снимали квартиру на улице Достоевского. Возле фабрики игрушек.
У меня уже была одна дочка, полугодовалая. Был муж.
Не было квартиры, образования, много чего еще.
И вдруг — новость! Вторая беременность!
«Мальчик, — подумала я. — Это точно должен быть мальчик! Петруша. Илюша. Не важно. Мальчик».
Взахлеб обожая первого детеныша, я боялась только одного: смогу ли любить второго ребенка?
О том, что найти квартиру с двумя младенцами очень сложно,
о том, что растить погодков трудно,
о том — на что жить,
где брать,
чем платить -
мне не думалось. Любовь — вечная моя сверхзадача. Чтобы ее хватило на всех…
Нас с будущим ребеночком ввергло в горнило еще до его рождения.
Четко помню тот день — четверг.
Страшно не хотелось ехать в деревню, куда «на солнышко, на молочко» бабушки забрали кохать первую мою дочку.
Цеплялась руками за мужнины плечи, просительно заглядывала в глаза.
Не помогало.
Оставаться в городе было невозможно. С квартиры мы съехали, он дорабатывал до отпуска последние деньки, ночуя у брата.
Черное тонкое индийское платье со сборками под грудью и золотой каймой по подолу, черные сандалии без задников — я была стильной беременной с шестимесячным пузиком. В сумочке рядом с книжкой лежал пакет с первыми вишнями — для вареников. В деревню со своими вишнями — наив городской дурехи.
Автобус летел сквозь зыбкий июльский зной, пассажиры дремали, я читала.
А потом вдруг оказалась скорченной меж полом и сиденьем.
Обняла живот руками.
Куда-то делась одна сандалия.
Кто-то кричал, кто-то рыдал.
Автобус застыл в небывалом поклоне.
На полу возле меня — россыпь неровных стеклянных квадратиков.
«Вишни помнутся», — подумалось мне.
Сразу и не дошло, что дохнула беда. Наш автобус столкнулся с КамАЗом.
В лоб.
Один водитель погиб.
Второму безнадежно зажало ногу дверью.
Автобус ударом отбросило в кювет.
Люди спешно покидали салон через разбитое окно. А я тупо смотрела на маленькую девочку с изрезанным личиком — ее задело брызгами тех стеклянных квадратиков, которые лежали на черном полу возле меня.
Не помню никаких звуков.
В разбитое окно заглянул молоденький священник с трогательной жидкой бородкой. Увидел меня на полу меж сидений и присвистнул. Осторожно вызволил из нечаянной расщелины, помог перебраться через окно (дверь заклинило).
