Или нет. Ждут многие. Но не меня.
Эльфа нежного, безответного, исцеляющего одним стрекотанием крыл и послушно умолкающего по первому мановению век.
Никто не будет любить меня, как Сережа — растворяясь во мне полностью. Наверное, именно его «растворение» изменило мой «химический состав». Словно Сергей у меня в крови.
А может, это и есть то, что описывается формулой «и будут двое — одна плоть»!
Никто не будет так задыхаться от нежности к бело-розовым зефирам моих кустодиевских форм, обцеловывать каждую ямку, каждую припухлость, называть античной амфорой за крутой изгиб от талии к тазу, любить каждую лиловую жилку на бедре, шизеть от точечной шоколадной родинки над коленкой, отказываться видеть недостатки сорокалетнего большого тела.
Утром, старательно насыпая ванильный кофе во френч-пресс, он спросил:
— Тебе снилось сегодня страшное, да?
— Нет, — ответила я, — а что?
— Ты кричала во сне. Громко. Я разбудил тебя. И ты снова заснула.
Я НЕ ПОМНИЛА ЭТОГО СОВЕРШЕННО!
Он налил черный кофе в белые чашки. Сел на пол у моего кресла.
— Помнишь, ты однажды сказала мне: «Не отпускай меня. Что бы я ни сказала, ни сделала — не отпускай», помнишь?
Я НЕ ПОМНИЛА ЭТОГО!
— Поэтому я и держу тебя. Ты просила. А для тебя я сделаю все. И вытерплю все.
И тогда я вспомнила. Я действительно говорила ему так! Да! Тогда полоснуло хлыстом чужой руки, гордым оскорблением ударило по лицу… Я спрятала оцепеневшее лицо у него на груди, подумала, что это единственное место на свете, где для моего лица отлита прижизненная посмертная маска. И пробормотала отчаянно: «Не отпускай меня. Что бы я ни сказала, ни сделала — не отпускай!»
* * *
Как же мне бросить очаг и дом, отнять хлеб у детей, сердце у мужа? Что я задумала? Чему поддалась?
Мне страшно…
* * *
Сергей не отпустил Лику.
Отпустило ее то, далекое, несказанное, обетованное, но сбившееся во времени…
Календарное время — согласованная массовая галлюцинация. Кажется, что оно тает, неумолимо мучит, что оно вообще есть. Но есть ли оно?
А если есть, то не оно ли мстит за свою упорядоченность, укрощенность, линейность, посылая своих гонцов мучить нас несбыточностью, невозможностью пуститься в зовущий путь и остаться дома одновременно.
Время — оно одно.
И вместить может только одно решение.
И только когда решение принято, время выдает тебе привычную дозу хаомы — ритуального напитка для созерцания миражей — и хлопочет за тебя перед пространством, чтобы тебе было куда свершать трипы, без которых жизнь совсем убога и несносна…
