— Мама! — в ужасе визжит Андреа. По трибунам проносится вздох облегчения. Только что бык чудом не поднял на рога пикадора. Человек увернулся в последний момент. Великое искусство — заставить зрителя поверить в неминуемую трагедию, дать почувствовать зловонное дыхание смерти, чтобы потом одним прыжком и взмахом красной тряпки стереть с лиц застывшую маску страха.
— Это последний бой. На матадора смотреть не будем.
— Почему?! — Андреа изумленно оборачивается к Марату. Какой смысл идти на корриду, если финал останется неизвестным? Это все равно что уйти со зрелищного спектакля во время антракта или покинуть Диснейленд, не дождавшись вечернего шоу фейерверков.
— Не хочу становиться свидетелем убийства.
— Человека?
— Быка.
Один раз Андреа уже все это проходила с Димом. Что ж, можно и повторить.
— Коррида не имеет никакого отношения к убийству. Бык, воспитанный для боя, не может проиграть. Победи или умри. И в музыке фламенко не существует промежуточных состояний. Любовь или смерть. Все или ничего. Для быка честь — умереть на арене.
— Это ужасно — готовить животных на потеху кровожадному зрителю!
— Да эти животные ведут жизнь, которой может позавидовать любой из самых кровожадных людей: их холят и лелеют, кормят на лучших пастбищах, оберегают от болезней! Знаешь, сколько стоит на аукционе победитель корриды? И, можешь поверить, эти быки себе цену знают. Они принадлежат к высшей касте. Они рождены не для того, чтобы закончить свои дни на скотобойне. Они — гладиаторы, которым рукоплещут трибуны.
— Я не готов лицезреть смерть гладиатора.
— Зачем тогда притащил меня сюда?
О, теперь Марат точно знает зачем! Чтобы увидеть эти раскрасневшиеся щеки, раздувающиеся ноздри, сдвинутые брови. Он уже целый час то и дело отвлекается от происходящего на арене и смотрит, как Андреа вскакивает в едином порыве с тысячами таких же безумцев, скандирует призывы и пытается руководить действием, направляя своими выкриками то быка, то тореро.
— Хотел проверить себя.
— Проверил? — насмешливо.
— Проверил. Тебя.
— И что показал рентген?
… Что ты готова наслаждаться
Жестокой схваткой роковой
И вместе с глупою толпой
Победой смерти забавляться[34].
— Забавляться?! Коррида может быть забавой для кого угодно, но только не для испанца! — Андреа никогда не занимал вопрос национальной принадлежности, но сейчас она готова задушить этого иностранца, который совершенно ничего не понимает и принижает национальные традиции ее народа. — Даже сибирский заключенный понимает в этой жизни больше тебя!
