В комнате под присмотром воспитательницы стоят, вытянувшись в струнку, три мальчугана, которые боятся не то что шелохнуться, даже дышать. Они знают: от их поведения зависит судьба. Мальчишкам очень нужно понравиться этим дяде и тете, которые сейчас сделают выбор. Андреа останавливается у двери и пытается сосредоточиться, стараясь не встретиться глазами с детьми. Ей кажется, что она — вершитель страшного суда, а перед ней — трое осужденных. И помиловать ей подвластно только одного из них, а других неминуемо ждет приговор бессрочного ожидания.
— А Сережка в кровать писается, — вдруг громко произносит мальчуган, стоящий справа.
Маленькие ручки в центре трио претендентов закрывают глаза, уши краснеют, голова опускается, сопливый нос хлюпает громче, чаще и горше.
Мальчик слева выбегает из строя, хватает маленький стульчик, впрыгивает на него и весело, громко затягивает:
Пусть мама услышит, пусть мама придет!
Пусть мама меня непременно найдет!
Ведь так не бывает на свете,
Чтоб были потеряны дети.
Андреа зажимает рот обеими руками, сдерживая позывы раздирающей нутро рвоты, и выбегает из комнаты. В этот детский дом они больше не вернутся, но сколько же еще их разбросано по стране!
Свое рыжее чудо они выбирают по фотографии. Колечки кудряшек, зеленые глаза, белая кожа — вылитая мама. И даже имя почти испанское — Павел (Павлуша, Пабло).
На первое свидание Андреа отправляется одна (Дим на гастролях), она обвешана конфетами, игрушками, книжками. Хотя в пять лет детдомовские дети, конечно, не умеют читать. Но книжки такие красивые, с яркими картинками, а читать Андреа научит. В отдельном пакете — главный подарок: пластмассовая гитара с разноцветными кнопочками, играющая двадцать разных мелодий. Андреа уже представляет, как будет выводить рулады вместе с сыном: мама на настоящем инструменте, Пабло — на игрушечном. Она мечется по комнате, подгоняя последние минуты ожидания: «Сейчас, сейчас она его увидит».
Открывается дверь, и, шаркая косолапыми ножками, входит тот, кого Андреа ждала шесть лет. «Когда я забеременела в первый раз, Пабло тоже поселился для меня в чьем-то животе. Это мой, мой ребенок». Мальчик замирает у двери, не выпуская из ладошки руку воспитательницы.
— Ну иди, — подталкивает та.
Андреа присаживается на корточки и умоляюще шепчет:
— Иди ко мне.
Нерешительная ладошка отпускает взрослую руку, ножки осторожно шагают и падают в теплые, ласковые объятия незнакомой, но почему-то сразу же родной женщины. У нее такие же рыжие волосы. «Интересно, ее тоже дразнят?» Мальчик утыкается в тонкую шею, вцепляется в худенькие плечи, зарывается в пушистые кудри и тихонько спрашивает:
