— Я должна решать? — вспыхивает Марийка. — Я хочу, чтобы ты остался. Но уезжай! Я не собираюсь ломать твое будущее.
— Да почему ломать? Это просто временный выбор.
— Это выбор на всю жизнь, Марат. Если ты останешься, а через два года, когда я закончу учиться, ты не найдешь себе места в оркестре, то проклянешь и меня, и себя, и всю нашу лав стори. Думаешь, я маленькая совсем, не понимаю?
— Ничего я не прокляну!
— Значит, я сама прокляну! Если бы ты хотел остаться, ни о каком выборе не было бы и речи.
Марийка права. Марат хочет работать в оркестре, в хорошем оркестре, в знаменитом. В таком, чтобы нарасхват по всему миру. Чтобы у Марийки, у его Марийки, все было: и успех, и роли, и слава, и счастье. Он думает, что счастье где-то там. Он ошибается. Счастье пока еще здесь. Он уедет, счастье улетит.
Марат уедет. Он же не знает, что счастье крылатое.
— Ваше счастье, что успели переделать. Не идеально, конечно, но что взять с идиотов! Куда только муж смотрел, когда вас на работу брал! — Хозяйка дома осматривает свежеокрашенную комнату, театрально прикрыв напудренный носик кружевным платочком. — Развели грязь, не продохнуть. Что за вонища!
— Так это… Людмила Сергеевна… краска же… — лебезит прораб.
Людмила Сергеевна двадцати лет от роду пересекает комнату на высоченных шпильках. Марату кажется, что на него летит длинный, тонкий фонарный столб. Но столб замирает возле окна и резко распахивает ставни.
— А окно открыть вам, естественно, в голову не приходит? — грубо и презрительно бросает хозяйка.
— Мы… Да… Не подумали как-то… Уж простите… Не серчайте, голубушка. Пойдемте другие помещения посмотрим. В ванной плиточку положили. Очень славненько получилось. — Прораб неловко пританцовывает перед молоденькой стервой, продолжая заискивать.
Марат с грохотом закрывает окно.
— Что? Что вы себе позволяете?
— Исправляю вашу глупость. Здесь бордюр обойный, и в барельефах огромные тканевые куски. Окно распахнем, все отклеится.
— Вы, кажется, сказали, что я глупа! — багровеет девица.
— Я сказал, что вы поступили глупо.
— Не вижу разницы!
— Что ж, тогда, наверное, вы действительно глупая.
— Что?! — визжит Людмила Сергеевна, а прораб хватается за сердце. Но Марат уже не может остановиться.
— Конечно. Как я сразу не догадался! У вас же все приметы глупца и невежды: сердитесь без причины, говорите без нужды, вмешиваетесь в то, что вовсе вас не касается. — Марат никогда не разделял мнения Гоголя, который утверждал, что «глупость составляет особенную прелесть хорошенькой женщины».
