А правее, со стороны леса, видневшегося за косогором, во всю ширину поля черно роились густеющие точки мотоциклистов. Они приближались, казалось, с той же стремительностью, с какой нарастали и усиливались впереди гул, лязг, скрежет…
Все, что происходило на той седловатой высотке близ Кобрина, врастало, вплавлялось в память Василия как что-то нереальное, граничащее с болезненной фантазией.
Ему было странно, было как-то удивительно, — почему этому грохоту, этому взматерелому реву не становится тесно в пространстве? Тогда он, возможно, захлебнулся бы сам собой. И, взорвавшись, растаял бы, исчез. А то ведь заполнено уже все — все до отказа! — но одуряющего этого грохота становится больше и больше.
И вот он уже зловеще, хотя еще и отдаленно, высвечен блескучим мельтешением траков…
Вот отчетливо вырисовываются контуры башен; погруженные в рев, они словно бы плывут по нему, как по воде…
А вот и жерла пушек…
Нет, сами жерла еще невидны — их обозначило мелькающими красно-грязными вспышками…
Танки открыли огонь!
Или это все же от звуковых перегрузок начал взрываться и багроветь воздух?..
Поле сразу во множестве мест задымило, по высотке потянуло гарью, и казалось, что это она, горкло-дурманная и тяжелая, стала там и там всплескиваться вместе с землей ввысь.
А из всплесков этих — предсмертные человеческие крики, стон и кровь…
«Зачем?.. Зачем такое зло?.. Какому из высоких назначений всего земного это нужно?..»
Василию казалось, что он заново открывает такие привычнейшие понятия, как человек и человечность, разум и разумное… Но открытия эти превращались в хаос и хаос. Старые представления разрушались, новые же, такие неожиданные и суровые, повисали где-то за пределами постижимого, — ни принятые, ни отвергнутые рассудком.
Жестокость всегда оставляет нравственные вопросы открытыми.
Что же до разрушенных именно в нем, в Василии, представлений, то здесь решали пока лишь самые начальные впечатления. И — могли ли они быть иными, если диктовал их сознанию первый в жизни бой?! Ведь он — кровавый и своенравный учитель. Его уроки — это всего только вопросы, а ответы на них надо искать в себе самом!..
И Василий скоро отыщет их.
Он найдет и примиряющие противоречивость его восприятий выводы, и точки логических соприкосновений меж кажущимися полярностями, и все другое «искомое»…
Найдет.
Позднее. А сейчас…
Сейчас — этот первый в жизни бой… на не первой для человечества войне…
Положение на высотке все усложнялось.
