- Р-р-ра! – грозно заворчала кошка.
- Что тут происходит? – спросила Аглая, чувствуя, что её сотрясает мелкая дрожь. И голова ноет. И… спать хочется, так и тянет опуститься на подушку, глаза закрыть, забраться под теплое одеяло и лежать, лежать…
Ноги коснулись чьи-то холодные пальчики.
- Кыш, - Аглая скинула с себя тень дремы и поднялась. Нащупав свечу, что оставили ей, она запалила крохотный огонек.
Застучало.
Зашуршало… в сундуках? Мыши? Нет, мыши не смеются. Этак по-детски заливисто. И не бегают, стуча по дереву босыми пятками, будто…
Вспоминай!
И Аглая вспомнила. А вспомнив, похолодела от ужаса.
Глава 9 Где очередная сказка обретает плоть
Глава 9 Где очередная сказка обретает плоть
Жизнь щедро умудряла его опытом, и на склоне лет он был уже довольно опытным неудачником.
Из жизнеописания некоего блаженного старца, о котором было известно, что на склоне лет отрекся он от суеты мирской, чем несказанно удивил супругу и двенадцать нажитых с нею детей, а также прочую многочисленную родню.
Ежи вернулся поздно, а вернувшись, обнаружил, что Стася спит. Во всяком случае, так ему сказала хозяйка, всем видом своим показывая, что исключительно по-за старого знакомого терпит в своем доме этакое непотребство.
- Не нравится она мне, - задумчиво произнес Евдоким Афанасьевич, когда почтенная вдова все же удалилась. – Не то с нею что-то, а что – не пойму… приглядись.
Это уже было не просьбой.
И Ежи глядел.
Долго глядел, пока глаза не заныли, но ничего-то не увидел, кроме этой вот краснолицой тяжелой женщины в роскошном, пожалуй, чересчур даже роскошном для вдовы, платье. Однако согласился.
С домом было неладно.
И главное, сколь ни пытался Ежи понять, что именно с ним не так, не удавалось. Будто… ускользало что-то донельзя важное.
Может, потому и не спалось? То есть в какой-то момент, после бани, его потянуло на сон. И Зверь, забравшись на колени, тихо урчал. И Ежи поддался дремоте, соскользнув в то странное состояние, когда вроде бы и разум отдыхает, но все еще не способен он отпустить тело.
Он лежал на лавке, одетый, понимая, что стоит все-таки разуться да и кафтан снять хотя бы, но не способный пошевелиться. Лежал и слушал, что старый терем, который за последние годы многажды перестраивали, что людей в нем.
Голоса.
Скрипы.
Смех чей-то. Писк и снова смех. Голоса стихали, люди унимались. И в какой-то момент стало совсем уж тихо. А сон окончательно рассыпался. Тогда-то Ежи и сел к величайшему неудовольствию Зверя, который всем пуховым перинам предпочитал хозяйский живот.
