- Живы, - согласился Ежи, морщась.
Сила его успокоилась, унялась и теперь, сколь ни пытался он тропу проложить, как там, на берегу вышло, а не получалось. То ли потратился он много, то ли близость озера мешала. Хотя… и раньше ведь озеро было, но сбоку.
А тут?
Взгляд Ежи сам собою то и дело останавливался на темной глади.
- И это хорошо.
- Хорошо, - Ежи вновь согласился. – Только где их искать?
- Найдем.
- Думаешь?
Свей склонил голову, помолчал и добавил:
- Ей спокойно…
- Ты… вообще… как оно?
Наверное, о таких вещах и спрашивать не след, тем паче сейчас, когда Ежи думать бы о другом. Или… не думать.
В Гильдию обратиться.
Нанять мага, чтобы поиск учинил, раз уж сам Ежи на подобное не способен. Если в доме Стаси нет, то где-то же она есть! И стало быть, велик шанс, что это «где-то» не так и далеко.
- Хватит, - голос Радожского прервал сбивчивый лепет людолова. – Слышали?
Толпа загомонила.
- Виновен?
Гомон усилился. И теперь в нем слышался гнев…
…надо мага искать. И кого-то, кто и вправду толк в деле знает, а не просто при чинах да регалиях. А Ежи стоит и пялится на воду, будто от неё ответа ожидая.
- Вышло… молодой был. Глупый. Давно. В море ходил. С побратимами. Везло. И решили, что милость богов с нами. Геройствовать стали.
Норвуд тоже смотрел на озеро.
Как-то так… с прищуром.
- Бьорни, - тихо сказал он, поведя плечами. – Готовь корабль…
- Куда пойдем?
- Понятия не имею. Но… готовь. Чуется мне…
Ежи подумал и согласился, что ему тоже чуется. А стало быть, пригодится свейская ладья или нет, оно еще не известно, но лучше бы ей и вправду готовой быть.
На всякий случай.
- Вот… брат мой… родной… давно умер уже. Не помню почти. Славный был воин. Прокляли его… сгорел черной гнилью. И сын его тоже. И жена. Все, кто был… я пришел, а там мертвецы. Осерчал крепко. И поклялся отомстить.
- Отомстил?
- Как видишь… нашел такого, как ты. Старого только. Он разум утратил. Разум, но не силу. Хотел дочь брата взять. Не в жены. Брат оскорбился. Погнал прочь. Собак спустил. Ведьмак и ответил. И племянницу мою забрал. Она повесилась. Уже потом. Когда свободна стала. Я его… убил. Сказал, что боги судят. А он меня проклял. Сказал, что если боги, то тоже пусть слово скажут. Он зверь. И нам быть. Мы и стали.
От воды тянуло холодом.
Небо же темнело и стремительно. Вон, мелькнули искры первых звезд. Выкатился блин луны, объеденный с одного краю.
- Боги и сказали. Мы будем людьми, пока людское не утратим, - Норвуд коснулся раскрытой ладонью груди. – Охота… коль на того, кто смерти повинен по правде и закону Богов, тогда да… а невиновный если, то… чем больше крови, тем ближе край. Мы держимся.
