На это время приходится создание первых советских теорий литера- туры Б. Томашевского, В. Жирмунского (в 1920-е гг.), А. Соколова (1938), Г. Поспелова (1940), позже — многократно переиздаваемые учебники Л. Тимофеева, Г. Абрамовича и других. В них поднимались вопросы о со- отношении метода и стиля, метода и мировоззрения. Творческий метод понимался как способ отражения действительности. Создавались истории русской литературы разных периодов А. Орловым, Н. Гудзием, Г. Гуковским, Д. Благим и другими.
В 1932 г. был создан Институт мировой литературы им. М. Горького, где, кроме истории русской литературы, стали изучаться и издаваться ис- тории зарубежных литератур и литератур народов СССР. Последним отде- лом много десятилетий заведовал член-корреспондент АН СССР Г.И. Ломидзе. В итоге интенсивно развивалась текстология как наука (То- машевский, Винокур и др.), что позволило осуществить первые полные со- брания сочинений (Пушкина в 17 томах, Гоголя в 14-ти т., Толстого в 90 т. и др.).
Стали издаваться комплексные указатели, энциклопедии: например, «Литературная энциклопедия» в 12 томах под редакцией В.М. Фриче и А.В. Луначарского (1929–1939); сборники «Литературное наследство» (с 1939 г.).
Формализм как особое направление в литературоведении достигает своего наивысшего подъема в 1920–1923 гг. Философская база формализ- ма — это Кант и неокантианство. Отсюда возникают важнейшие опорные пункты эстетики формалистов — трактовка искусства как игры художе- ственного мышления, как акта исключительно формального, не несущего никаких практических функций. Уже в первых своих сборниках они вы- ступают против психологической школы, и особенно против мнимого по- зитивизма и объективизма исследователей. «Ко времени выступления формалистов, — говорит Б.М. Эйхенбаум, — академическая наука, совер- шенно игнорировавшая теоретические проблемы и вяло пользовавшаяся устарелыми эстетическими, психологическими и историческими аксиома-ми, настолько потеряла ощущение исследования, что самое её существова- ние сделалось призрачным. С ней почти не приходилось бороться; незачем было ломиться в двери, потому что никаких дверей не оказалось, — вместо крепости мы увидели проходной двор».
В построении своей теории формалисты опирались на результаты ис- следований западноевропейских коллег (прежде всего, это искусствоведы А. Гильдебранд, В. Воррингер, литературоведы — О. Вальцель и другие). Уже в работах опоязовцев (ОПОЯЗ — Общество изучения поэтического языка) 1916–1917 выявляются характерные особенности формализма — подчёркнутый антипсихологизм и несомненно стоящие в связи с футури- стическими симпатиями школы тенденции к изучению и легализации «за- умного», обессмысленного языка.
