Он медленно обернулся и ухмыльнулся, узнав меня.
– А, это ты, дерзкий мадларк. Решил всё-таки…
Хирам не закончил фразу. Я толкнул его, и он рухнул как подкошенный – скорее из-за неожиданности, чем из-за силы удара. Не дав ему опомниться, я набросился на него и схватил за ворот рубашки.
Через мгновенье его друзья кинулись к нам. Нас окружили и другие люди, привлечённые криками.
– Уберите его от меня, олухи! – верещал Хирам. – Уберите!
Но я не собирался отступать. В тот момент я помнил лишь изуродованный бок Тумана и его взгляд, полный ненависти к людям. Хирам заплатит за всё, что сделал с животными из зверинца! Кто-то должен наказать его. Воздать по заслугам. И этим человеком буду я.
Неожиданно мне на плечи опустились две крепкие руки. Через секунду кто-то оттащил меня в сторону.
– Чёрт возьми… – начал я, пытаясь увидеть, кто меня держит. – Вы? – воскликнул я, увидев мужчину с синими татуировками. Я попытался вырваться, но у него была железная хватка. – Отпустите!
Мужчина не обращал внимания на мои крики.
Хирам поднялся и начал массировать руки.
– Беги, мадларк! – крикнул он. – Но знай: у тебя не всегда будут защитники! Однажды я найду тебя!
– Прекрасно! – с горечью крикнул я, расстроенный невозможностью отомстить за Тумана. – Я Клэй с моста Блэкфрайерс! Приходи к реке! Я буду ждать!
– Потрясающе. Может, ты ещё сказал ему, что приходишь в цирк каждую ночь?
Олли была в ярости.
Я пытался всё объяснить, прикладывая к щеке тряпку с лекарством. Его приготовил Наки, когда утром увидел моё побитое лицо.
Лекарство пахло тошнотворно, но с учётом любви Наки к зловонию всё могло быть гораздо хуже.
– А вот и я! – радостно объявил Наки, вернувшись с реки. – Глина, какашки чайки и парочка свежайших моллюсков. Сейчас всё смешаю, и ты будешь как новенький, Клэй.
– Кто бы это ни сделал, он совершил ужасную ошибку, – серьёзно сказал Тод. – Тому, кто тронет одного с моста Блэкфрайерс, придётся иметь дело со всеми остальными.
– Неплохо сказано, Тод, – воскликнул Наки, намазывая мне на щёку зловонную смесь. – Мы трое – одно целое.
Мне стало ужасно стыдно. Я ведь до сих пор скрывал правду от друзей.
– Никто меня не трогал, – беззаботно сказал я. – Просто упал, когда перелезал через забор в цирке.
Что касается гадости на моей щеке, стоило признать, что она работала. Боль угасала. Или я перестал ощущать её из-за вони.
– Что? Я не расслышала, – рявкнула Олли.
Её ярость была оправданной: я повёл себя как идиот. Теперь меня знали все – по крайней мере все, кто видел стычку между мной и Хирамом. Пробраться в цирк незамеченным будет гораздо сложнее.
